Владимир Лесин - Атаман Платов

«Казаки скакали, не примечая, что передовой из преследователей с саблею наголо был Мюрат; но они успели уже коснуться правого берега Немана, когда он только что вскакал на мост. Мост вспыхнул почти под мордой красивого коня его и вмиг обнялся пламенем. Опрометчивый паладин остановился, круто поворотил коня назад и шагом возвратился в город; Неман разделил сражавшихся».

Французы приняли предложение о перемирии. Война кончилась позорным поражением «победителя непобедимого», как назвал император Александр Л. Л. Беннигсена после сражения при Прейсиш-Эйлау. Причин много: «несоразмерность дарований Беннигсена с гением Наполеона», как выразился Д. В. Давыдов, численное превосходство противника над русской армией, неуверенность, вкравшаяся уже тогда в дух большей части войска, расстройство провиантской службы, недостаток резервов и прочие обстоятельства.

За восемь месяцев войны казачьи полки потеряли 194 человека убитыми и 453 ранеными. Какой урон они нанесли неприятелю, неизвестно: погибших врагов, как всегда, никто не считал. А вот пленных считали. Их оказалось много — 139 офицеров и 4196 рядовых.

Казаки почти во всех ситуациях действовали решительно, с инициативой, порой отчаянно, нападая на несравненно более сильного противника. В периоды затишья они надежно охраняли покой своей армии и не давали покоя неприятелю, перехватывали его курьеров с важными депешами и нередко срывали замыслы французского командования; отбивали обозы с провиантом, фуражом и снаряжением; поддерживали сообщения между дивизиями и корпусами; всегда были впереди во время наступления и столь же храбро дрались в арьергарде. Именно после этой кампании к ним и их атаману пришла европейская слава, что вполне проявилось в дни тильзитских встреч двух императоров — Александра и Наполеона.

Государь не мог продолжать войну. И ни один из его советников, кроме министра иностранных дел барона Андрея Яковлевича Будберга, не посмел возразить ему. Армия потеряла треть своего состава, сотни офицеров; генералы, особенно лучшие, излечивались от ран, а те, что остались в строю, в большинстве своем не имели ни боевого опыта, ни военных талантов. Наконец Александр осознал отсутствие способностей у главнокомандующего. Государь мучительно пытался понять, почему в столице сложилось столь высокое мнение о Беннигсене, в то время как здесь, в войсках, он не пользовался авторитетом; все считали его вялым и нерешительным. В самом деле, после каждого сражения «спаситель России и всей Европы» засыпал его величество победными реляциями, но тут же отступал вместо того, чтобы идти вперед.

«Нашими победами при Пултуске и Эйлау мы обязаны не Беннигсену и его мнимым талантам, а исключительно доблести солдат русских», — подвел итог своим грустным размышлениям император Александр.

Перемирие было ратифицировано монархами 10 июня 1807 года. Через два дня состоялась знаменитая встреча Александра и Наполеона. Готовил ее князь Дмитрий Иванович Лобанов-Ростовский.

По приказу Наполеона, любителя театральных эффектов, посреди Немана на лодках устроили плот, а на нем поставили два павильона, обтянутых белым полотном. Больший из них предназначался для встречи императоров. На его фронтонах, обращенных к русской и французской сторонам, зеленой краской выписали вензеля — начальные буквы имен обоих монархов. Об инициалах короля Пруссии попросту забыли, чем немало огорчили его.

Около 11 часов утра Александр, прусский король Фридрих Вильгельм, цесаревич Константин и члены свиты прибыли на берег Немана и остановились в полуразрушенной корчме, над которой от крыши остались лишь стропила.

До чего же красив и статен был Александр Павлович! Денис Васильевич Давыдов «не спускал глаз с государя». Ему «показалось, что он прикрывал искусственным спокойствием и даже веселостью духа различные чувства, обуревавшие и невольно обнаружившиеся на ангельском взгляде его и на открытом высоком челе». А могло ли быть иначе перед свиданием «с величайшим полководцем, политиком, законодателем, администратором и завоевателем, поразившим в течение только двух лет войска всей Европы и уже дважды нашу армию и ныне стоящим на рубеже России»?

Конечно, Александр волновался. И все-таки надеялся поладить с Наполеоном. Он понимал, что в конечном счете речь пойдет лишь о разделе сфер влияния на Европейском континенте и использовании России против Англии, которая вела себя так дурно, пообещав выставить вспомогательный корпус, но не сделав этого.