Владимир Лесин - Атаман Платов

В течение двух следующих суток наступление противника сдерживалось силами одних казачьих полков. Солдаты Г. В. Розена отдыхали и готовились к будущим испытаниям.

Из дневника артиллериста:

«12 августа. Мы сошлись на дороге с несколькими казаками, провожавшими из арьергарда раненых товарищей своих, и вступили с ними в разговор. Они очень жаловались, что даже им стало невмочь стоять против вражеской силы; что именно сего дня они шибко схватились с французами, так, что из-за густой пыли друг друга не узнавали.

И тут-то, батюшка, — промолвил казак, — наших пропало сотни три. Нет уж мочи держаться: так и садится окаянный на шею; а их пушки: только мы приготовимся ударить на гусаров, как пустят треклятые в нас хлопушки и катышки.

Право, уж и Матвей Иванович откажется; воюйте себе сами как хотите».

О напряженности боя 12 августа писал на следующий день и сам М. И. Платов: «Неприятель наступает, но не в таких уже силах, как вчера, когда имел я перед вечером с ним довольно сильное дело, что едва мог… удержать оного».

13 августа, еще до рассвета, регулярные части арьергарда, снявшись с позиции у села Усвятье и пройдя через город Дорогобуж, остановились за рекою Осьмою. Генерал-майор Г. В. Розен готовился встретить французов, преследующих донские полки: у переправы поставил десять пушек; стрелков как егерских, так и спешенных казаков «раскинул по всему правому берегу»; на флангах расположил конницу.

Отступающие казаки вывели французов под огонь русской артиллерии и стрелков. Те попятились, остановились, устроили три батареи и открыли «сильную канонаду, но наши орудия действовали удачно». Перестрелка продолжалась до самой ночи. Враг был задержан почти на сутки, правда ценой гибели 60 человек.

Кажется, именно в этот день до Матвея Ивановича дошли обвинения в том, что его арьергард недостаточно упорно сдерживает французов. Хотя «некоторые, подобные шакалам, и помышляют, что… я допускаю неприятеля на сближение к нашей армии, — писал атаман в штаб армии, — сего никогда я не делал… доказательно, что и теперь нахожусь не менее 30-ти верст от оной».

В конце этого дня арьергард был усилен двумя егерскими полками и четырьмя орудиями.

14 августа Г. В. Розен отвел регулярные войска арьергарда в село Беломирское, еще не покинутое последним кавалерийским корпусом. Это вызвало серьезное беспокойство М. И. Платова, считавшего, что М. Б. Барклай де Толли за шесть переходов сумел отдалиться от него не меньше чем на 45 верст. В начале четвертого пополудни он написал А. П. Ермолову: «Ежели Вы сего вечера с армиею из Семлева не выступите, то я не отвечаю за завтрашнее утро… Не привести бы к Вам неприятеля близко… Идет он одною большою дорогою с великими силами. И потому я прошу доложить главнокомандующему…»

Матвей Иванович настаивал: утром 15 августа армия должна быть в Вязьме, в противном случае жертвы, принесенные арьергардом за неделю беспрерывных боев, могут оказаться напрасными.

Почему М. Б. Барклай де Толли за неделю отступления после переправы через Днепр не сумел отдалиться от арьергарда на безопасное расстояние? От ответа на этот вопрос зависит объяснение ситуации, в которой оказался М. И. Платов. Дело в том, что командующий 1-й армией, а фактически всеми русскими войсками, решил наконец дать Наполеону генеральное сражение и даже поручил офицерам штаба найти подходящую позицию, отправив их к Вязьме и далее. Вряд ли Михаил Богданович верил в свою затею. Тем не менее он писал из Семлева императору:

«Кажется, теперь настала минута, когда война может принять благоприятный вид… Наши войска подкрепляются резервом, который Милорадович ведет к Вязьме. Теперь мое намерение поставить у этого города в позиции 20 или 25 тысяч человек и так ее укрепить, чтобы этот корпус был в состоянии удерживать превосходящего неприятеля, чтобы с большею уверенностью можно было действовать наступательно».

Приведенные выше строки из рапорта М. И. Платова свидетельствуют о том, что он не был информирован о намерениях главнокомандующего.

Нельзя не согласиться с мнением генерал-лейтенанта Бориса Михайловича Колюбакина: «Платов не исполнил возложенной на него задачи, и на него падает ответственность за день 14 августа, но не менее того падает ответственность на Барклая и штаб 1-й армии… не обеспечивших Платову исполнение им трудной его задачи ни соответственной численностью арьергарда, ни надлежащей организацией и составом… равно не видим и определенных указаний арьергарду свыше».