Осмотр особняка не дал новых сведений. Однако путем обследования чекисты установили, что ночные посетители могли появляться только со стороны церковного двора, к которому он примыкал.
О том, что в особняке хозяйничают не духи, свидетельствовали окурки папирос и огарки свечей. После посещения особняка чекистами «привидения» исчезли.
Вера Петровна была разочарована «решением духов» не появляться больше в особняке.
Сейчас она снова вспомнила о заброшенном особняке: ведь он граничит с церковным двором, с поповским домом. Она интуитивно почувствовала какую-то связь между происходившими в нем явлениями и месторасположением особняка.
Нужно еще раз все проверить и выяснить фамилию попа, решила Вера Петровна. После разговора с Сименовским, посоветовавшись с Олькеницким, она отправилась на Черногрязскую улицу.
Был тот сумеречный, послезакатный час, когда у домов ложатся дремотные тени, когда спать еще рано и обыватели ведут ленивую беседу, сидя на лавочках и перемывая косточки ближних.
Свернув в переулок, Вера Петровна пошла медленнее. Когда она почти миновала ворота бывшего купеческого особняка, ее взгляд вдруг задержался на человеке, выглядывавшем со двора. Человек, по-видимому, высматривал что-то, стараясь быть незамеченным. Его лицо и плотная длиннорукая фигура показались Вере Петровне знакомыми. Она замедлила шаги и решительно свернула во двор, не снимая опущенной в карман руки с шершавой и горячей рукоятки браунинга. Человек вздрогнул от неожиданности и весь подобрался. Но его напряженное лицо сразу же смягчилось, а зеленые кошачьи глаза расширились от удивления. Сделав шаг вперед, он неуверенно спросил:
— Вера?
Теперь и Вера Петровна узнала его. В голове мелькнуло воспоминание: бидон с керосином, который передает ей этот человек, горящее дядюшкино имение и…
А потом… Архангельская пересыльная тюрьма. Широкий двор и готовый к отправке этап. Правый эсер — боевик Алешка Мотков гремит кандалами и матерно ругает конвой.
Почему он здесь, в городе, во дворе этого особняка? От кого он прячется?
— Вот как довелось встретиться, — заговорил Мотков, настороженно заглядывая в глаза Веры Петровны. — Вы, кажется, местная, казанская?
— Почти казанская. А вы, Алексей, какими ветрами?
— Заездом из Галиции, с фронта. Приятель затащил: вместе в окопах вшей кормили. Он тоже казанский. Может, слыхали — Сердобольский Сергей, священника сын.
«От кого же он все-таки прячется? — снова подумала Вера Петровна. — Похоже, Мотков — офицер». А вслух спросила:
— Москву проезжали?
— Был проездом.
— Как там дела?
— Картина, знаете ли, повсеместно одинакова и всюду безотрадная: разруха, голод, тиф, дороговизна.
— Да-а, — неопределенно сказала Вера Петровна. — И надолго вы к нам пожаловали?
— День-другой пробуду. А сейчас, извините, тороплюсь.
— До свидания, Алексей. Может, еще свидимся. — Вера Петровна протянула руку.
— Конечно! Как говорится, гора с горой не сходится, а человек с человеком…
Вернувшись в чека, Вера Петровна приказала вызвать Сименовского. А пока следовало решить: какой именно вопрос лучше прежде всего задать приват-доценту. В какую форму облечь, как преподнести этот вопрос, чтобы по выражению лица Сименовского, по его поведению определить правильность своих предположений. Рассчитывать на добровольное признание не приходилось.
Сименовский вошел и, усевшись без приглашения, низко опустил голову. Вера Петровна долго молчала. Приват-доцент беспокойно заерзал на стуле и украдкой взглянул на следователя. Перехватив его взгляд, Вера Петровна тихо, но раздельно сказала:
— Сер-до-больский.
Это слово прозвучало не как вопрос, а как утверждение. Вера Петровна устремила на Сименовского пристальный взгляд.
— Да. — Скорее догадалась, чем услышала Вера Петровна. — Да, — громче повторил Сименовский и побледнел. — Это он сообщил мне о подготовке к мятежу. Как вам удалось узнать?
— Вас это совершенно не касается, — устало сказала Вера Петровна. — Во всяком случае, не благодаря вам…
Сименовский облегченно вздохнул. Не он первый назвал фамилию Сердобольского. Его спросили — он ответил правду. Не может же лгать интеллигентный человек. Его совесть должна быть чистой…
* * *
Комната с низким потолком и облупившимися стенами затемнена вечерними сумерками. Вросшее в землю окно с расколотым пополам пыльным стеклом смешно коверкает фигуры прохожих, карикатурно вытягивая их лица и туловища.
Читать дальше