Виктор Астафьев - Нет мне ответа...Эпистолярный дневник 1952-2001

Дружески жму руку. В. Астафьев

1959 г.

Москва

(жене и детям)

Маня и ребята, здравствуйте!

Получил рукопись и письмо. А вчера вам отправил тоже рукопись и письмо. Вчера же ходил по делам. В «Детгизе» редактор опять исчеркал «Дядю Кузю», опять надо много править. Насчет путёвок я писал. С ними вроде бы всё в порядке, нужны деньги. А насчёт стипендии ты ослышалась — я её действительно получил, но лишь за 10 дней, когда посещал занятия [с 1959 по 1961 гг. Виктор Петрович по рекомендации Пермского отделения Союза писателей учился на Высших литературных курсах при Московском литературном инс титуте им. М. Горького. — Сост. ] Я купил тут книги из «ЖЗЛ» — «Рублёва», «Эдисона» и «Артёма». А «Стендаля» нет, если увидишь, купи. Я ещё купил «Сабанеева» — о рыбной ловле, так что Толстиков пусть не хвастается, есть теперь эта книга и у меня.

Погода гнусная — то дождь, го снег. Слякоть, одним словом. Ходили на просмотр фильма «Женщины». Коротко о нём не скажешь. Сегодня всем курсам Пойдём в мастерскую скульптора Вучетича, должно быть интересно. На днях встречались со специалистом по кибернетике, и много удивительного.

В «Молодой» [ здесь и далее в письмах имеется в виду издательство «Молодая гвардия. — Сост. ] рассказ сдали в набор, а договор пока не подписали. Издательство перетрясает план изданий на будущий год. Хоть бы меня не выкинули, тогда уж будет дело. Ждать осталось считанные дни. Встреча у скульптора Вучетича была очень полезной к интересной. За «Перевал» ещё не принимался, после лекций не могу — болит голова, и пропускать занятия нельзя — строгости, а и творческие дни занимаюсь редактурой.

Виктор

1960 год

1960 г.

Москва

(жене и детям)

Маня и ребята здравствуйте! Ну вот, я уже несколько дней в Москве и. как всегда по приезде, перемогаюсь, всего ломает, боюсь, что грипп.

Дни эти были очень неорганизованны. Кроме института и «Детгиза» нигде пока не был. Вчера в «Детгизе» получил две тысячи рублей! И говорят, мол, еще не всё, что пока вышел из печати первый тираж — сто тысяч, за него вот и выдали, остальные потом. Попытаюсь в воскресенье купить костюм. В институт сегодня не поехал, сижу долблю Шишкова. Фамилия моя меня опять подвела — первому нужно выступать с докладом, вот и готовлюсь.

Предположения мои насчёт общежития сбылись: запретили всё-таки приходить к нам — это и хорошо, и плохо. Хорошо, что меньше будут мешать работать, но плохо, что на тюрьму похоже. А запретили из-за одного дурака-студента: выбросился в окно с пятого этажа, протрезвел и пока живой, но на ладан дышит.

Справку Ирине для музыкальной школы пришлю — сегодня только вспомнил, Сейчас поеду в редакцию газеты «Литература и жизнь» отдавать рассказ "Эхо войны" и оттуда заеду в «Советский писатель».

Звонил в «Роман-газету». Редактор, который должен читать рукопись, заболел, и мне сказали, чтоб время от времени звонил, но разговаривали со мной любезно.

Из Свердловска вестей пока нет, что-то на финише они затоптались.

Между прочим, сегодня на скучной лекции я задумался, взял бумажку и стал вспоминать, сколько мы в нынешнем юлу получили и истребили денег, и был страшно поражён: около восьмидесяти тысяч! Каково!. Какая дорогая жизнь, ведь ничего крупного не покупали. Костюм-то себе я куплю. Но на ближайшее время получек не предвидится, а как вам без денег жить? Поэтому расходуйте деньги по необходимости, не особенно ударяясь в тряпьё, но на еде не экономьте. И хватит занимать, а потом думать, чем и как рассчитаться. Я хочу поработать над тем, над чем хочется, и не ради денег. Машинку я тоже потом здесь куплю, это уж где-то перед самым новым годом.

...Вчера Получил письмо из «Уральского следопыта» и от тебя — перепечатанную рукопись. Стихи Светозара Барченко мне понравились. Лучшими из них в редакции считают «Таёжный сруб» и напечатают его непременно, а остальные — будут смотреть. Они очень обрадовались, что я прислал им стихи и просили поискать для них ещё рукописи. Ну что ж, поищу, только читать много придётся всяческой макулатуры.

Рассказ «Старый да малый» идёт во втором номере «Следопыта», просят чего-нибудь ещё и настаивают, чтобы я сделал игарский материал. А я тут одну работу взвалил на себя — взялся переводить трагическую повесть одного кавказца — карачаевца. Повесть интересная, и мужик он хороший, не в пример другим чеченцам. Но взялся, наверное, зря, когда до своих дел руки не доходят. Вот отправлю в Башкирию рассказы и начну доделывать рассказ «Родная кровь», который теперь называется «Кровь человеческая», а потом стану доделывать «Дядю Кузю» и продолжать писать рассказы для «Зорькиной песни». Работы, работы! Когда возьмусь за повесть?