Эдельберт Холль - Агония Сталинграда. Волга течет кровью

23 января 1943 г.

Ночь, наконец, прошла. В шесть часов мы выдвинулись. Это было зрелище, способное вызвать смех, не будь положение столь серьезным: слабо различимые фигуры, замотанные в остатки военной формы, которая давала в лучшем случае частичную защиту от холода. Оставался лишь один пулемет от бывшей роты тяжелого оружия моего старого батальона. Тренога была повреждена, ее пришлось оставить. Второй пулемет был разбит осколком. Наш «арсенал» состоял из винтовок, нескольких пистолетов П-08 (официальное обозначение «парабеллума». В вермахте было принято обозначение вооружений по году разработки – например, пистолет «вальтер» образца 1938 г. назывался П-38. Пулемет обр. 1934 г. – МГ-34. – Прим. пер. ) и скудного запаса патронов; кроме этого, у нас было 10–12 гранат – «яиц».

Медленно, так, чтобы все могли успеть, я с группой управления искал лучший маршрут. На этом ландшафте, покрытом густым снегом, можно было совершить серьезную ошибку. Мы не делали привала, пока я не решил, что противник нас уже не видит. Слава богу, пока все было тихо. Однако прошло еще какое-то время, пока не пришел лейтенант Аугст с отставшими.

Было довольно тяжело узнать своих товарищей. Нужно было подходить совсем близко и перекинуться парой слов, чтобы удостовериться, с кем ты разговариваешь. Шлемы и капюшоны были натянуты так низко, что были видны только глаза. Мало кто произнес хоть слово, пока эти храбрые исполнительные солдаты апатично лежали в снегу во время передышки. Я сказал им, что мы будем делать привалы не часто, но понемногу, чтобы пот не успевал замерзнуть. Так мы двигались все дальше на восток, в город – арьергард, который заслуживал какого угодно названия – только не этого. Тем не менее мы выполняли приказ.

Уже в сумерках мы дошли до холма. Из примерно восьми километров – если идти по прямой – до окраины города мы прошли четыре. Мы были полностью вымотаны.

На склоне холма было три старых землянки. Их могли занимать снабженцы или узел связи. Землянки были заметены снегом, а внутри все покрывал лед.

Я решил, что ночь мы проведем здесь. Некоторые наши товарищи просто валились с ног. На получасовые смены было назначено двое часовых. Они двигались от землянки к землянке. Аугст, Купал и я распределились по землянкам. Мы набились, как сардины в банку, и согревали друг друга тем скудным теплом тел, которое у нас оставалось. Через какое-то время началась метель, и я разрешил часовым перебраться под крышу.

24 января 1943 г.

Снаружи рассвело. Кто-то у входа отодвинул брезент, дававший слабую защиту от холода снаружи. Внутрь рухнул целый сугроб. Ночью нас изрядно засыпало снегом. Сегодня, 24 января, небо снова было чистым и безоблачным. Прокопав себе выход, мы снова двинулись на восток. Глубокий снег сильно мешал движению. Не считая нас, вокруг не было ни души. Нам нужно было сегодня дойти до городского обвода.

Мы все пережили ночь, которой, казалось, не будет конца. Плотный снегопад не пустил холод в наши норы. Но сейчас – при ясной погоде – мы снова чувствовали его во всей его жестокости.

Мы не могли двигаться прямо, как бы нам хотелось. Множество ям, скрытых снегом, заставляло делать трудные обходные маневры. Если мои часы показывали правильное время, полдень уже миновал. На равнине, которая под снегом выглядела почти так, как мы и думали, мы снова встали отдохнуть. Солдаты рассредоточились, чтобы не образовывать группу.

Павеллек, у которого были орлиные глаза, вдруг указал в сторону города – на то, что никому не было видно, – и сказал: «Герр гауптман, смотрите! Там большая стая ворон, а там, где кормятся вороны, должно быть что-то съедобное». Он был прав! В трехстах-четырехстах метрах от нас – в низине – кормились вороны. Они взлетели, а потом уселись на какой-то темный предмет. Я ясно видел его в бинокль, но не мог понять, что это.

– Иди, Юшко, возьми Неметца. Давай проверим, верно ли ты решил.

Они побрели по снегу. Надежда найти что-то съедобное гнала их вперед. Они вернулись, когда не прошло и полчаса. Поход того стоил: они тащили лопнувший контейнер снабжения, в котором было тридцать буханок хлеба. Некоторые буханки были исклеваны воронами, но мы не привередничали: не будь ворон, Павеллек ничего бы не заметил.

Я подумал о других товарищах из кампфгруппы Краузе и о приказе по армии, гласившем, что контейнеры полагается сдавать. Я взял десять буханок и распределил их среди солдат. Диттнер и два солдата взяли остальное. Он найдет «командный пункт Краузе» и останется там с людьми, пока мы не окажемся на новой позиции. Марек приведет их с собой.