Фёдор Полынин: Боевые маршруты

Начинается освоение Арктики с воздуха. Б. Г. Чухновский и М. С. Бабушкин летят над северными льдами, чтобы спасти экипаж потерпевшего аварию дирижабля "Италия".

Никакой лекции о достижениях советской авиации Карнаухов, конечно, не собирался мне читать. Он просто по душам поговорил со мной, ободрил, когда я высказал сомнение: хватит ли у меня общеобразовательных знаний для освоения сложной техники. Как я потом благодарил комиссара за то, что он открыл мне дорогу в небо.

Еду в Самару. Там вместе с другими кандидатами прохожу отборочную комиссию. После окружной пришлось пройти еще центральную комиссию - уже в самой объединенной школе летчиков и техников, которая находилась в Вольске. И на этот раз все обошлось благополучно. Кандидатам, ставшим курсантами, сразу же выдали авиационное обмундирование. Подошел к зеркалу, взглянул на голубые петлицы с эмблемами и невольно улыбнулся: чем не летчик?! Мысленно я уже парил выше орлов, по пока это были только мечты.

Разместили нас в одном из помещений бывшего кадетского корпуса. Спали мы на застеленном соломой полу. Что поделаешь, многого тогда недоставало. Учебные классы приводили в порядок сами, аэродром тоже. В выходные дни строем шли на аэродром, выравнивали лопатами летное поле, рыли канавы для стока воды, котлованы под цистерны с горючим. На трудности никто не сетовал. Каждый понимал: все делаем для себя.

Вольская объединенная школа летчиков и техников была организована в 1928 году. Первым ее начальником стал опытный командир Федор Иванович Жаров, награжденный в гражданскую войну орденом Красного Знамени. Его помощником по политической части был И. И. Михайлов - старый политработник, большой души человек. К нему мы шли, как к отцу родному, со всеми своими радостями и горестями. Обширными знаниями и твердой волей отличался заместитель начальника училища по общим вопросам, он же начальник учебного отдела Негродов. Руководители школы и преподаватели частенько заходили к нам в общежитие.

Я старался учиться прилежно. Прямо скажу, такие предметы, как конструкция самолетов и двигателей, физика, математика, английский язык, давались мне нелегко. Сказывалось отсутствие систематизированных знаний. Приходилось заниматься по выходным дням. К первой трудности добавилась новая: меня зачислили в группу, которую должны были выпустить досрочно. Я отказался от увольнений в город, порой недосыпал, но теоретический курс осилил не хуже других.

Преподаватели вкладывали в учебный процесс, как говорится, всю душу. Особенно запомнились мне Е. Т. Сорокин, В. Я. Шадрин, К. А. Ниселовский, П. С. Селянкин, К. Д. Ильинский, С. М. Андронов (бывший связной Чапаевской дивизии).

С постоянным интересом слушались лекции по теории полета и воздухоплавания, с которыми выступал Сапунов, награжденный в гражданскую войну орденом Красного Знамени. Преподаватель истории партии Сологубов любил подкреплять теоретические положения яркими примерами, показывающими героизм советских людей в борьбе за утверждение и становление рабоче-крестьянской власти. В гражданскую войну он был лихим кавалеристом и удостоен ордена Красного Знамени. Таким преподавателям, как Сапунов и Сологубов, мы благодарны не только за науку. Они воспитали в нас настоящую любовь к воинской службе, научили стойко переносить всякие трудности.

Весной, когда мы закончили теоретический курс, учебный процесс переместился на аэродром. Практические занятия проходили под руководством начальника учебно-летного отдела Авалиани, командира отряда Ревенкова, а также опытных инструкторов Демидова, Егназарова, Буянского, Седыки, Скороходова. Они и определяли нашу пригодность к летной службе.

Начали с рулежек. До сих пор помню, как впервые сел в кабину самолета, запустил мотор и... порулил. Увлекшись, не заметил, как добавил газу.

- Что ты делаешь? - сквозь стрекот мотора послышался крик инструктора Седыки. Он бежал следом, выразительно размахивая кулаком. Пришлось сбросить газ.

Мне показалось, что мой наставник волнуется напрасно. Ведь на учебных самолетах "Авро" (его чаще называли "Аврушка") половина обшивки на плоскостях была содрана. Так что при всем моем желании я не мог подняться в воздух.

- Ошалел? - набросился на меня инструктор. - Приказано рулить не быстрее пешехода, а ты вскачь пустился. Марш из кабины.

Но пока в самолет садился другой курсант, Седыки поостыл.

- Ладно! - сказал он примирительно. - Грех не велик. Впредь будь осмотрительнее.