Артём Сергеев - Как жил, работал и воспитывал детей И. В. Сталин. Свидетельства очевидца

Даже по Академии мои соученики, с которы­ми учился 6 лет и до сих пор дружу, не знали. А для чего? Была какая-то совершенно нелепая статья в «Правде» году в 1990 Галины Бацановой «Назначить Артема братом Василия Сталина», и мне наши сказали: «Как же так: мы учились, дру­жим не один десяток лет, и даже не знаем».

Е. Г.: Какое отношение на войне было у бойцов к Сталину? Ведь были и отступления, и потери.

А. С.:Было так: «Раз Сталин есть — значит, мы победим. Если Сталин в Москве — значит, немцам Москву не взять, если Сталин верховный глав­нокомандующий — значит, немцам нас не побе­дить». Когда складывалось очень тяжелое положе­ние, говорили: «Сталин знает, что делает и знает, что нужно делать». У подавляющего большинства было к нему безграничное доверие и уважение.

Е. Г.: В знаменитом послевоенном тосте «За рус­ский народ» Сталин говорил, что другой народ ска­зал бы, что мы не хотим такого правительства. Ощущал ли он свою ответственность за неудачи?

А. С.:Тут дело такое. Когда мы были в немец­ком тылу в начале войны, в 1941-м, то кое-кто так высказывался: «Вот, говорили "и на вражьей земле мы врага разобьем малой кровью могучим ударом", а что на самом деле?» Но большинство солдат страшно злились на эти слова и буквально угрожали тем, кто такие вещи пытался говорить. А иногда и били за это.

Не знаю, что Сталин думал, могу лишь предпо­ложить. В любом случае, если ты терпишь какой- то неуспех, то чувствуешь свою ответственность. Но ведь Сталину удалось мобилизовать страну. Конечно, за счет социалистической системы го­сударства, нашего великого народа, но и за счет его колоссальных личных способностей, умения: трудоспособности, прозорливости, благодаря вы­дающимся качествам руководителя. Еще и пото­му, что его слова не расходились с делом. Что он говорил — исполнялось. Если он обещал — вы­полнял, никого не обманывал, доверия к себе не поколебал. Он все всегда продумывал до мелочей и мог, ставя задачу, давать конкретные советы, как её выполнить. Это было характерно для него: не только дать задание, но и при необходимости в деталях объяснить, как его лучше выполнить. И знал, что выполнимо, а что — нет.

Возьмите такую важную вещь, как обеспечение секретности приказов и планов. Маршал Яковлев, начальник Главного артиллерийского управления (ГАУ), рассказывал, как было поставлено дело. Вот идет работа, ведется какое-то обсуждение. Тут же за загородками, не на виду, сидят секретари, кото­рые по тону понимают, что является элементом дискуссии, а что — элементом оперативной дирек­тивы, и параллельно работают над оформлением до­кумента, и в конце работы он уже готов. Сталину подавали готовый документ, он брал карандаш, де­лал необходимые пометки, исправления, писал рас­чет рассылки. Этот документ размножался в необ­ходимом количестве экземпляров. А исполнители, участвовавшие в обсуждении, расходились по сво­им рабочим местам. Яковлев вспоминает, что приезжает на рабочее место после этого обсуждения, а его уже офицер безопасности ждет с готовым до­кументом — очень оперативно действовала фельдъегерская служба. Предъявлял офицер эту бумагу, исполнитель работал с ней, делал нужные выписки, а офицер, доставивший документ, глаз с этой бумаги не спускал. Когда человек отработал документ, доставивший его забирал и отвозил обратно — сам документ возвращался и на руках у исполнителя не оставался. Не было возможности снять копию. Таким образом, строжайше соблюдался режим секретности, что в условиях войны очень важно.

После войны я со Сталиным тесно не общался. Видел издали, дома бывал не раз, но там находились и другие люди, поэтому больших личных бесед с ним не было.

Е. Г.: Вводились тогда новые ордена, ввели погоны, снимались исторические фильмы на патриотические темы. Это играло роль для повышения боеспособности? Понимал ли Сталин, что для победы важен дух народа?

А. С.:Сталин все делал последовательно и свое­временно — именно тогда, когда этому способствовали обстоятельства или требовала обстановка. И не раньше. Введены персональные воинские звания в 1935 году, в 1940 году — генеральские звания, потом учреждена гвардия, погоны как знаки различия.

Думаю, Сталин не только прекрасно понимал роль и значение искусства в формировании бое­способного духа, но и фактически заказывал соот­ветствующие фильмы. И предвоенные, и военные картины производили колоссальное впечатление. И сам я испытывал эти чувства, и был свидетелем, как они действовали на бойцов.