Артём Сергеев - Как жил, работал и воспитывал детей И. В. Сталин. Свидетельства очевидца

«Поговори с ним, например, о дачах Сталина, о царившей на них атмосфере: как он там рабо­тал, как собирались за столом, может, звуки ка­кие-то доносились, ароматы из сада, с кухни. Начни беседы с описания дач», — вновь подает идею Проханов.

Артём Фёдорович соглашается побеседовать об этом, оговариваясь, что ничего особенного там не происходило, рассказать как будто нечего. «А нам ничего особенного не нужно. Будем го­ворить об обыденных вещах».

Следует приглашение приехать к нему на дачу в подмосковную Жуковку. Добираюсь на электричке. На платформе меня встречает жена Сергеева, Елена Юрьевна. Помимо того, что это настоящий ангел-хранитель Артёма Фёдоровича, она ещё и удивительно красивая интеллигентная женщина, гостеприимнейшая хозяйка. Она ве­дет меня по элитному дачному поселку — Барвихе — Жуковке — и комментирует: «Вот эту аллею лип, ведущую к обелиску жителей деревни Жуковка, погибших во время Великой Отечественной вой­ны, посадил Артём Фёдорович вместе с солдатами подмосковной воинской части, которой командо­вал». Идем по березовой аллее. Тоже все деревья посадил Артём Фёдорович собственноручно. Про­тивоположная вереница березок выглядывает из-за огромного каменного забора: деревья оказались на территории, скупленной новыми поселенцами. «Здесь у нас уже не дача, а каменные джунгли», — вздыхает Елена Юрьевна, которая помнит поселок как деревеньку с сельскими жителями, лесами во­круг, ныне большей частью вырубленными ради замков за 5-метровыми заборами, лужаек, бассейнов, площадок для гольфа. По поселку практически не пройдешь — все перегорожено, к речке ближние доступы перекрыты, надо идти в обход. Показывает на скромненький деревянный домик, обитый вагонкой, покрашенный в голубой цвет. «Это была самая шикарная госдача советского периода. Одно время здесь жила Светлана Аллилуева, ещё до отъезда из страны, но затем отказалась от нее. Поскольку дача большая, места много, сюда постоянно приезжали гости и родственники. Надо было всех кормить, и эти траты были ей не под силу».

Самая шикарная дача в сравнении с нынешними новостроями выглядит собачьей будкой. Даже домики для охраны у нынешних нуворишей солид­нее, чем дача первых лиц государства, выигравше­го войну, первым вышедшего в космос, строивше­го Днепрогэс, Магнитку, «Уралмаш», «Ростсельмаш». Именно потому и возводились эти объекты, что советские руководители отдавали им предпоч­тение. А нынешние правители все силы и средства страны направляют не на строительство заводов для всего народа, а вилл для себя.

Что ж, привилегии были ещё те! Правильно с ними нещадно боролись нынешние владель­цы дворцов. Уверена: скоро снесут эти дачи не только для того, чтобы освободить место для хо­зяев нынешней России и их замков, но и чтобы уничтожить яркие свидетельства образа жизни той, советской «элиты». А потом, уничтожив сви­детельства, будут «вспоминать», что дачи совет­ских привилегионеров были из чистого золота с сорока бассейнами и пятьюдесятью площадками для гольфа каждая.

Идем вдоль скромного потемневшего дощатого забора, открываем калитку. По дорожке вдоль кустов благоухающих роз спешит Артём Фёдорович. Радушно приветствует. К домику дорожка проле­гает по райскому саду: липы, яблони, пихта, сосна, жасмин, цветы и кустарники, — все посадил он сам. Прежде чем повести в дом, он, поднимаясь по деревянному крылечку, предупреждает кого-то: «Миша, люди. Люди, Миша». Ожидаю увидеть по­ка не известного мне Мишу. Никто не выходит на­встречу. Артём Фёдорович поясняет: «Это наша собака. Когда говоришь: "Миша, люди, у нас лю­ди", — он уходит в другую половину дома и сидит там, пока не скажешь: "Миша, люди ушли". Тогда выходит». Располагаемся на деревянной террасе, поначалу просто разговариваем: как дела в газете, как Александр Андреевич ? Артём Фёдорович пред­лагает посмотреть фотографии. Поднимаемся на второй этаж, он раскладывает уникальные фото из семейного архива. Вот две фотографии, на ко­торых Сталин с четой Ворошиловых, ещё какими-то людьми. Артём Фёдорович вслух рассуждает, к какому году относятся фотографии. Я высказы­ваю предположение, что они сделаны в один день, поскольку Сталин одет одинаково. «Да он всегда в одном и том же ходил», — сообщает Сергеев. Вот портативный патефон — подарок Сталина малень­кому Артёму. Есть и пластинки — тоже подарок Иосифа Виссарионовича. По ходу Артём Фёдоро­вич рассказывает много интересного, останавли­вается на каких-то деталях, и рассказ хотелось бы записать. Диктофон у меня в сумке. Прошу разрешения пойти, взять диктофон, включить и начать работать. «Да это же я так, к слову», — пожимает плечами Сергеев, даже не понимая, что каждое та­кое слово представляет интерес. Спускаемся вниз, где нас ждет накрытый стол. Удивительное, нена­вязчивое гостеприимство и радушие за столом. И тоже между репликами застольной беседы зву­чат какие-то темы, что было бы нужно записать. Спрашиваю разрешения включить диктофон. По­лучаю добро. Надо отметить, что незначительные на первый взгляд детали, какие-то интересные эпи­зоды были записаны не по ходу интервью, а вот так, за столом, на прогулке по саду. Потом, предва­рительно знакомясь с материалом, Артём Фёдоро­вич удивлялся: «Не помню, когда мы об этом гово­рили». — «За обедом». — «Видите, как полезно обе­дать! Какие в итоге получаются материалы».