Иосиф Пилюшин: У стен Ленинграда

— Кто они? Что это за страшные люди? — спрашивал Найденов, глядя в лица умирающих солдат, одетых в гитлеровские шинели.

Это были власовцы!

Полки 109-й дивизии до полной темноты преследовали отступавшего противника. Батальон майора Круглова остановился на подходе к реке Салке лишь для того, чтобы заслушать приказ Верховного главнокомандования, обращенный к войскам Ленинградского и Волховского фронтов. Слушая приказ, я мысленно представил себе ликование ленинградцев. Солдаты и командиры ловили каждое слово затаив дыхание, боясь переступить с ноги на ногу, чтобы не нарушить эту торжественную минуту.

Как скрыть радость, когда она наполняет сердце, освещает лица людей, как утренний солнечный луч? Она снимает усталость с плеч солдата, воодушевляет его на новые ратные дела.

Ночью к нам пришло подкрепление. Возвратился из госпиталя и пулеметчик Максим Максимович Максимов. Мы наперебой просили его рассказать о Ленинграде: как теперь живет город? Видел ли он первый салют?

— Невозможно, братцы мои, передать словами, что я в этот день видел на улицах города. Люди, не знавшие друг друга, обнимались, плакали, смеялись, а нас, солдат, ну просто душили, обнимая. Одна пожилая женщина обняла меня и сквозь слезы говорит: «Сынок, я не только тебя обнимаю на радостях, а всю нашу армию, спасибо ей». И надо же случиться такому со мной — ведь в жизни не плакал, а тут, на вот тебе, на глазах у людей разнюнился. Я глотаю слезы, а женщина сухонькой рукой гладит меня по плечу, словно мальчугана, и говорит: «А ты, соколик, не глотай слезы, хватит мы их понаглотались, а теперь можно порадоваться от души». Не знаю, чьи руки насовали мне в карманы шинели папирос, спичек, плиток шоколаду, конфет. За пазухой, ну убей не помню как, оказалась бутылка русской горькой и вот эти шерстяные варежки. Да вот еще, смотрите, нашел в кармане новую трубку. Верно, дядька какой-нибудь догадался сунуть… Это кстати. — Максимов закурил трубку, оглядел нас и продолжал: — А как только прогремел первый залп салюта, ну, братцы мои, тут люди вовсе ошалели: кричали, плясали, протягивали руки к небу, где рассыпались разноцветные ракеты. Первый раз в жизни довелось видеть такую большую человеческую радость… — Максимов умолк. Он внимательно осмотрел слушающих, ища кого-то глазами, затем толкнул меня локтем:

— Осип, а где Зина? У меня для нее есть подарочек.

Я стоял молча, опустив голову. Максимыч хотел что-то сказать, но только потоптался на одном месте, как будто вспоминая, куда ему идти, махнул рукой и, не глядя ни на кого из товарищей, торопливо зашагал к своему пулемету.

На рассвете двадцать девятого января батальон майора Круглова напрямик по заснеженному полю подошел к берегу знакомой нам по сорок первому году реке Салке. На нашем пути в кустарниках, в лощинах, у насыпи железной дороги, где только можно было укрыться от глаз врага, стояли пушки, танки, транспортеры. Под мостом железной дороги стояли две «катюши». Максимыч, установив на позицию пулемет, подошел к ним:

— Гляньте, ребята, на этих красавиц. Спасибо вам, голубушки, от русского солдата за помощь, за бойкий ваш нрав.

Взошло солнце. Перед глазами лежала панорама, знакомая по боям, которые мы вели в этих местах в сорок первом году. Только тогда было лето, а сейчас — зима, тогда мы отступали, а сейчас сурово караем врага. Справа, будто очарованные, стояли громадные ели, сдерживая на зеленых иглах веток огромные пласты снега. В этой тишине явственно послышался стук дятла. В кустике лозы на противоположном берегу реки копошилась какая-то пичуга в ярко-красном кафтане.

Из-за вершин леса, поблескивая в лучах солнца голубизной лака, вылетали одна за другой эскадрильи краснозвездных бомбардировщиков, а над ними высоко в чистом небе, словно пчелки, шныряли по сторонам истребители; воздух наполнился мощным рокотом моторов. Это звучало как грозный голос возмездия справедливой кары за все злодеяния врага. Пичуга вспорхнула с веточки и, как бы ныряя в волнах воздуха, улетела в лес. Позади нас, на земле, работали моторы танков. Самоходные пушки приподняли стволы, как бы обнюхивая воздух. «Катюши» выровняли свои стрельчатые заборы, направив их в сторону селения Ополье.

При виде такой грозной боевой техники, возбужденных лиц лежащих рядом товарищей боевой азарт, как невидимый огонь, загорался в крови.

Батальон майора Круглова под прикрытием танков и самоходок уничтожил жиденькое прикрытие левого фланга немцев, обошел с запада опорный пункт противника в Ополье, оседлал перекресток шоссейной и грунтовой дорог и закрыл противнику путь отступления к берегам реки Луги и к городу Кингисеппу.