Уолтер Нил - Жизнь Амброза Бирса (главы из книги)

Однажды мы завтракали в Вашингтоне, в «Харви». Бирс спросил, где я был накануне вечером, когда он не видел меня. Я ответил, что ужинал с мистером Бланком и его семьёй. Мистер Бланк был президентом трамвайной компании. Его трамваи были всегда переполнены, и Бирсу редко удавалось присесть. Тем не менее, он платил свои пять центов и каждый раз злился из-за этого.

«Что ж, – сказал Бирс, – я недавно познакомился с вашим другом Бланком, прямо в этом месте. Я сидел за тем длинным столом с восемью или десятью другими людьми. Я тут же отзнакомился с ним таким образом, который окажет великую пользу всем клиентам мистера Бланка. Я отказался оставаться в одной комнате с этим человеком и с торжественным возмущением удалился».

Эту историю Бирс рассказывал дюжину раз. Но в ней не было ни капли правды. Более того, Бирс боялся сцен. Он никогда не нападал первый, только в печати, и чувствовал отвращение ко всяким скандальным происшествиям.

III

Обычно читатели приписывают автору все отрицательные качества его персонажей. Если персонаж пьяница, значит, автор пьяница. Если он груб, то и автор груб. Если персонаж верит в призраков, то автор тоже обязательно в них верит.

Репутация Бирса как грубого человека основана на действиях его персонажей. Я со спокойной душой утверждаю, что он редко был груб в личном общении. Он не терпел жестокости. Не будучи женственным, он был чрезвычайно сострадателен. Он негодовал на любую обиду, физическую или словесную, за исключением боли, которую грешникам наносило перо.

Хотя он был сильным человеком, настоящим мужчиной, но я видел, как он плакал. Это было трижды. Первый раз, когда он рассказал мне, что его младший сын Дэй погиб на дуэли из-за какой-то недостойной женщины. Другой раз, когда он рассказал мне о том, что его старший сын Ли умер от брюшного тифа в Нью-Йорке. В третий раз слёзы Бирса вызвал Джон О’Хара Косгрейв. Бирс с глубоким чувством благодарности описал мне, как Косгрейв подружился с ним в Нью-Йорке после смерти молодого Бирса, как он был рядом со злосчастным отцом, непрерывно пытаясь отвлечь его от горя.

Бирс редко проявлял любовь. Хотя никто не может сказать, что хорошо его знал, если не понимает, что Бирс, можно сказать, жаждал любви. Некоторые говорят, что он преданно любил своих друзей… пока он их любил. Разумеется, он отвратил от себя их всех (кроме старой доброй миссис Маккракин [41] Джозефина Клиффорд Маккракин (1839-1921) – американская писательница и журналистка. и меня). И всё же он любил их, я в это искренне верю.

Если читатели ставят его в один ряд с его непривлекательными персонажами, то они делают так из-за того, что не замечают нежности, которую он проявляет в прозе и в стихах. Шедевр под названием «Малютка-скиталец» известен так же хорошо, как и другие рассказы Бирса. В американской литературе не было ничего более трогательного, более душераздирающего, более сострадательного. Стихотворение «Нанин» раскрывает душу этого мастера, которая не была грубой.

Нанин

Мы слушали трели жаворонка.

Это было всего лишь вчера.

Он вызвал такой восторг,

Какой мы никогда не знали.

Этим утром его музыка

Слетала с дерева,

Но его пение звучало для меня иначе.

Вдохновение оставило его,

Или он утерял своё умение?

Нанин, Нанин, что его терзает?

Почему он поёт так плохо?

Нанин не отвечает –

Она не слышит земных песен.

Солнце и жаворонок исчезли,

И наступает такая долгая ночь!

Забота Бирса о своих питомцах, иногда довольно нескладных созданиях, тоже показывает его сходство с другими людьми. Даже к своей лягушке он испытывал братские чувства, о чём свидетельствуют эти вдохновенные строки:

…она смотрит спокойным взором

Сквозь шум дней – туда, где царит тишина.

Из короткого стихотворения я помню только эти две строки. Видимо, из-за какой-то оплошности со стороны Бирса оно не было включено в собрание сочинений. Едва ли эта оплошность была умышленной. Несмотря на большое количество стихотворений, написанных Бирсом, он, по моему мнению, сочинил не больше двух десятков строк, которые можно назвать настоящей поэзией. К таковой относятся и приведённые строки.

Среди его питомцев были змеи, ящерицы, черепахи, белки, канарейки и лягушки. Они, казалось, понимали, что он их защитник и друг. Временами вместе с ним его спальню занимали шесть-восемь разных животных. Даже змеи – огромные, шестифутовые твари – слушались его приказов, медленно подползали, брали еду из его рук и просто вволю резвились. Его главными компаньонами были канарейки и белки. Собак и кошек у него никогда не было. Он притворялся, что не любит собак. Много лет назад он заявил о своём отношении к ним и с тех пор не давал обратного хода. Когда он умер, его связывали с собаками только мужчины и женщины.