Литагент «АСТ» - Пушкин и 113 женщин поэта. Все любовные связи великого повесы

С Пушкиным Надежда Борисовна познакомилась в доме у своего родственника П. А. Вяземского. Впоследствии она рассказывала, как танцевала с поэтом на балах, и как он бывал у нее дома в Знаменском переулке.

Святополк-Четвертинская поддерживала хорошие отношения с В. А. Жуковским и Н. В. Гоголем.

Пушкинисты придерживаются мнения, что ее имя включил Пушкин во вторую часть своего Донжуанского списка.

Любовь Федоровна Полуектова, ур. княгиня Гагарина — сестра В. Ф. Вяземской и Н. Ф. Святополк-Четвертинской, жена (с 1817) генерал-лейтенанта Б. В. Полуектова, участника Отечественной войны 1812 года.

Ее близкое знакомство с Пушкиным относится к 1830-м годам.

П. А. Вяземский писал Пушкину в Царское Село 31 августа 1831 года: «Скажи Полуектовой, чтобы она показала тебе, что я пишу к ней». Любовь Федоровна встречалась с Пушкиным у себя дома (в августе 1831 года мать поэта Надежда Осиповна сообщала дочери Ольге, что он «обедал у Полуектовых»), у Вяземских (Н. А. Муханов записал в своем дневнике, что он 29 июня 1832 года встретил у Вяземских Пушкина и Полуектову) и у других общих знакомых.

Пушкин дружил и с ее братом Ф. Ф. Гагариным и был хорошо знаком с ее большим семейством: у нее было два сына и три дочери, старшей из которых была Екатерина (рожд. 1818).

Последнее время среди пушкинистов распространено мнение, что последнее из неопределенных имен в Донжуанском списке — «Любовь», относится именно к Полуектовой.

Аграфена Федоровна Закревская (1799–1879), ур. Толстая — дочь брата деда Л. Н. Толстого, собирателя древнерусских рукописей графа Ф. А. Толстого, жена (с 1818) министра внутренних дел (с 1828 по 1831 год) А. А. Закревского.

Ее выдали замуж в 19 лет за 35-летнего генерала — финляндского генерал-губернатора. Аграфена Закревская — одна из самых ярких петербургских красавиц, высокая, с идеально пропорциональным телом, напоминавшим лучшие античные скульптуры; была известна в свете своим независимым характером и эксцентричностью поведения: «женщина умная, бойкая и имевшая немало любовных приключений…»

В 1823 году она, будучи за границей без мужа, будто бы имела связь с принцем Кобургским, ставшим впоследствии бельгийским королем Леопольдом. Она никогда не отличалась особой скромностью и верностью своему мужу, проживая в Финляндии, Петербурге или в Москве. «Раба томительной мечты», красавица, которая «признавала только общество мужчин и не умела разговаривать с дамами» — она легко бросалась в омут «пламенной заразы», не делая тайн из своих любовных увлечений.

В Финляндии среди ее счастливых избранников оказался поэт Евгений Баратынский, служивший там унтер-офицером. В то же время он писал о Закревской: «Она сама несчастна; это роза, это царица цветов, — но поврежденная бурею; листья ее чуть держатся и беспрестанно опадают… Ужасно!»

Пушкин был сильно увлечен ею летом и осенью 1828 года, когда Аграфена Закревская вновь появилась в столице после назначения ее мужа царским министром. Вяземский писал Пушкину: «Я уже слышал, что ты вьешься около моей медной Венеры. Спроси ее от меня, как она поступает с тобою — так ли, как со мною: на другую сторону говорит и любезничает, а на мою кашляет». В письме от 1 сентября Пушкин ответил ему: «Если б не твоя медная Венера, то я бы с тоски умер. Но она утешительно смешна и мила. Я ей пишу стихи. А она произвела меня в свои сводники».

В Петербурге Закревская жила в собственном доме на Исаакиевской площади, где ее часто посещал Пушкин. Ей он посвятил ряд произведений: «Портрет», «Наперсник» (оба — 1828), а также: «Счастлив, кто избран своенравно…» и, возможно, «Когда твои младые лета…» (1829).

Закревская узнается в героине повести «Гости съезжались на дачу» Зинаиде Вольской, а также Клеопатре, Нине в «Евгении Онегине», героине наброска «Мы проводили вечер на даче».

На полях чернового текста первой песни поэмы «Полтава» Пушкин нарисовал ее фигуру в той же позе, что и на портрете художника Доу.

После смерти Пушкина Закревская пришла проститься с ним в склеп Конюшенной церкви. Она, рыдая и признаваясь поэту в любви, провела там всю холодную зимнюю ночь накануне отправки тела Пушкина в Святогорский монастырь.

По воспоминаниям племянницы Закревской — М. Ф. Каменской, Аграфена Федоровна показала окружавшим ее в склепе людям еще заметные следы глубоких царапин над кистью левой руки, оставленные незадолго до трагедии длинными ногтями Пушкина, крепко сжавшего ей руку и прошептавшего на ухо: «Может быть, вы никогда меня больше не увидите». И точно, живым увидеть любимого человека ей было уже не суждено.