Михаил Тухачевский - Как мы предавали Сталина

Поэтому я считаю необходимым еще раз просмотреть оперативно-стратегические планы и наметить вытекающие отсюда мероприятия.

Исходя из последнего, я считаю абсолютно необходимым всеми возможными средствами это дело проверить.

ГЕНЕРАЛЬНОМУ ПРОКУРОРУ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ЗАЯВЛЕНИЕ О ВОЗБУЖДЕНИИ УГОЛОВНОГО ДЕЛА

Определением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 31 января 1957 г. был отменен приговор Специального судебного Присутствия Верховного Суда СССР от 11 июня 1937 г. в отношении бывшего Заместителя Наркома Обороны СССР Маршала Советского Союза Тухачевского М. Н., осужденного к высшей мере наказания – расстрелу за измену Родине и другие контрреволюционные преступления. Дело на основании ст.4 п.5 УПК РСФСР прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления.

Определение Военной коллегии опубликовано в журнале «Известия ЦК КПСС» (№ 4, апрель 1989 г.). Там же опубликована обобщенная справка Комитета партконтроля при ЦК КПСС, КГБ СССР, Прокуратуры СССР и Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, в которой, как в ней указано, использованы документальные материалы из архивов этих учреждений, свидетельствующие о фальсификации уголовного дела, необоснованном осуждении Тухачевского и других участников «Антисоветской троцкистской военной организации» в Красной Армии и о применении при расследовании дела в отношении Тухачевского «жестоких мер физического воздействия». О применении этих мер, согласно справке, свидетельствует заключение судебно-медицинской экспертизы от 28 июня 1956 г.: «В пятнах и мазках на листах 165,166 дела № 967581 обнаружена кровь… «Об этом сказано и в определении Военной коллегии, в котором приведено заключение зам. Главного военного прокурора Терехова: «О применении к арестованным жестоких мер физического воздействия свидетельствует тот факт, что на протоколе допроса Тухачевского от 1 июня 1937 г., где зафиксировано признание вины Тухачевского, обнаружены пятна, которые по заключению биологической экспертизы являются каплями и мазками человеческой крови».

ЗАЯВЛЯЮ: сфальсифицировано не уголовное дело Тухачевского, а материалы о его реабилитации. Крови на протоколе допроса Тухачевского в 1937 г. не было, она туда попала в 1956 г. в связи с подготовкой сфальсифицированных материалов для его реабилитации.

Поставим, товарищ Генеральный прокурор, себя на место следователя, который 1 июня 1937 г. допрашивал Тухачевского. В определении Военной коллегии сказано, что в протоколе допроса зафиксировано признание Тухачевского. Если признание зафиксировано, зачем следователю его избивать, для чего ему понадобились доказательства избиения – кровь на протоколе допроса.

Второй вариант: кровь Тухачевского попала на еще незаполненный бланк протокола его допроса во время избиения с целью получения «признательных» показаний. Согласитесь, ни один следователь, если он не находится в состоянии, исключающем возможность отдавать себе отчет в своих действиях или руководить ими, не будет записывать такие показания на бланке протокола, на котором кровь Тухачевского – доказательство его избиения.

Идем дальше за следователем. Закончив расследование, он формирует материалы дела для подшивки в определенном порядке. Особое внимание при этом, естественно, обращается на протоколы допроса, в которых зафиксированы «признательные» показания Тухачевского. Опять же, только упомянутым выше состоянием следователя можно объяснить тот факт, что он подшил в дело «окровавленный» протокол допроса Тухачевского, а потом дело с этим протоколом передал своему начальству для направления его прокурору, а затем в суд.

Из упомянутой выше справки усматривается, что с протоколами допроса признавшего свою вину Тухачевского знакомился Нарком внутренних дел Ежов. Думаю, Вы согласитесь с тем, что Ежов не допустил бы «присутствия» в уголовном деле этого протокола – тем более что еще 29 мая Тухачевский при допросе Ежовым признал свою вину.