Софья Бенуа: Хюррем. Знаменитая возлюбленная султана Сулеймана

Северную европеоидность алан античным авторам приходилось подчеркивать такими словами: «Почти все аланы высоки ростом и красивы, с умеренно белокурыми волосами». Ю.А. Кулаковский, прекрасно знавший весь свод источников об аланах, переводил из старых источников дословно: «волосы у них русоватые»; «они (аланы) не имели никакого понятия о рабстве, будучи все одинаково благородного происхождения, и в судьи они до сих пор выбирают лиц, долгое время отличавшихся военными подвигами».

Возможно, именно из такой семьи прапраказаков и вышла наша славянская героиня Анастасия (или все же Александра?).

Михаил Литвин (Mikhalon Lituan), посол Литвы в Крыму в середине XVI века писал в своей хронике 1550 года: «…любимая жена турецкого императора, мать его старшего сына и наследника, была в свое время похищена из наших земель».

Карта расселения сарматских племен

Весьма почитаемый в Турции английский историк Лорд Кинросс, автор книги «Расцвет и упадок Османской империи», так говорит об этом персонаже, сыгравшем весьма значительную роль в истории Османской империи: «На протяжении двух последних десятилетий Сулейман больше, чем когда-либо, подпал под влияние чар своей славянской фаворитки и ставшей широко известной европейцам как Ла Росса, или Роксолана. Пленница из Галиции, дочь украинского священника, она получила от турок прозвище Хюррем, или «Смеющаяся», за свою счастливую улыбку и веселый нрав».

Реальный свидетель тех событий Ганс Дерншвам, прибывший в Стамбул в 1555 году, в своих путевых заметках писал: «Сулейман больше других наложниц полюбил эту девушку с русскими корнями, из неизвестной семьи. Хюррем же смогла получить документ о свободе и стать его законной женой во дворце. Помимо султана Сулеймана Великолепного, нет в истории падишаха, который бы настолько прислушивался к мнению своей жены. Что бы она ни пожелала, он тут же исполнял».

Добавляя некоторые подробности к теме происхождения Хюррем, вспомним, что не так давно творческая общественность Хмельницкой области Украины проводила мероприятия в связи с 500-летием со дня рождения знаменитой Роксоланы. Заметим: предполагаемого рождения! Отмечая эту круглую дату, несколько тихих городков считали, что будущая султанская жена родилась в 1505 году именно в их «пенатах». На звание родного городка Роксоланы-Хюррем претендовали как минимум двое: Чемеривцы и Рогатин. При этом сам городок Чемеривцы появился только в… 1565 году.

Городок Рогатин – одно из предполагаемых мест рождения Роксоланы

«Железные» аргументы о месте происхождения великой султанши состоят в том, что в 1919 году писатель и общественный деятель Осип Назарук, пребывая в Каменце-Подольском, что недалеко от Чемеривцев, пишет историческую повесть «Роксолана. Жена халифа и падишаха (Сулеймана Великого), завоевателя и законодателя». Писатель отмечал, что «польский посол Твардовский, который был в Царьгороде в 1621 году, слышал от турок, что Роксолана родом из Рогатина, другие данные свидетельствуют, что она родом из Стрийщины. Известный поэт Михаил Гославский пишет, что из городка Чемеривцы на Подолье».

О том, что дочь священника Анастасия Лисовская, известная в истории под именем Роксолана, «из Чемеривцев родом», говорится и в исторической повести Михаила Орловского «Роксолана, или Анастазия Лисовская», напечатанной в «Подольских епархиальных ведомостях» от 1882 года.

Но, как мы понимаем, главным «законодателем места рождения» великой исторической персоны стал, конечно, известный украинский писатель Павло (Павел) Загребельный, создавший свою незабываемую «Роксолану». Описывая ее внешность и быт автор красочно представляет: «В ее крови были неистовость отца и легкий нрав матери. Гнездилось это у нее в душе в таком беспорядке, что даже строгий учитель Иероним Скарбский, к которому посылал ее Гаврило Лисовский в ожидании чудес от своей единственной дочери, не смог навести в той душе хоть какой-то порядок, а, наоборот, еще больше взбудоражил все то, что до времени было приглушено, жило только в зародыше, еще и не проклевываясь к жизни. <���…>. Пережила утрату матери, которую четыре года назад взяла в плен орда так же, как теперь ее самое, бесследно исчез несчастный отец в пылающем Рогатине, пережила собственную смерть или какое-то подобие смерти, чтобы теперь воскреснуть, как на старенькой иконе в отцовской церкви Святого духа, но не в таинственном сиянии святости, не для поклонений вопящей от восторга, одуревшей от чуда толпы, а для прозябания понурого, почти животного. Единственное, что она могла, – это возвращаться без конца памятью в родной Рогатин, к крутым тропкам со щекочущим спорышом по сторонам, к густому малиннику за раскидистой грушей, которая зимой грустно чернела среди снегов, а летом накрывала зеленым шатром чуть ли не всю усадьбу Лисовских. И дом свой видела с крутых улиц Стамбула так явственно, словно стояла перед ним, дом из толстых сосновых бревен, просторный, с окнами на высокий ольшаник, за которым внизу бежит Львовская дорога, упираясь возле вала под горой в Львовские ворота со старым перекидным мостом через ров, а во рву буйство лопухов, лягушки блаженствуют в вечных дождевых лужах, змей и ужей скапливается такое множество, что вот-вот поползут они на Рогатин».