Юрий Пантелеев - Полвека на флоте (со страницами)

В тумане идем по ручному компасу. Больше всего боюсь ошибиться в расчетах, так можно и в лапы к мятеж-

[20]

никам попасть. Нас все-таки заметили, стеганула пулемётная очередь. К счастью, никого не задело, только у двух ребят перебило лыжные палки.

Группа Павла Перовского в густом тумане подошла к форту совсем близко и тут наткнулась на трех матросов-мятежников — они шли по льду без лыж. Встреча для них оказалась настолько неожиданной, что они побросали винтовки и побежали к берегу. Преследовать в тумане было невозможно. Подобрав винтовки, как вещественное доказательство встречи, наши лыжники отошли.

Почему мятежники впали в такую панику?

— А мы шли цепью, — пояснил Перовский, — поэтому в тумане они, вероятно, решили, что нас не пятеро, а целая рота. Вот и перепугались.

Мы прошли вдоль форта. Захваченными с собой еловыми ветками обозначаем наиболее удобные подходы. Лед повсюду цел. Мин нет. У кронштадтской пристани обнаружили на льду проволочное заграждение, а за ним четырехорудийную полевую батарею.

О результатах разведки доложили в штаб, а ночью снова вышли на лед. Буквально пальцами ощупали еще раз подступы к фортам. Чуть было не подвела нас наша же артиллерия. Она произвела несколько пристрелочных выстрелов. Снаряды упали с недолетом, пробили лед. Ребята из группы Павла Бондаренко вернулись из разведки мокрые с ног до головы. Снаряд поблизости поднял столб воды, и весь этот ледяной душ обрушился на лыжников. Стегануло их и мелкими осколками льда. Ничего, только синяками отделались.

Вечером 16 марта состоялось последнее совещание в штабе. Ознакомили с боевым приказом. Наступление начнется ночью, одновременно с юга и севера. Наша северная группа войск выступает в два часа ночи. Для каждой части определены направление и объект атаки. Вместе с пехотой следуют инженерные подразделения с досками, веревками, лестницами. Во главе наступающих колонн — наши лыжники: они будут проводниками.

Докладывал о плане операции приехавший в Лисий Нос уже знакомый нам Е. С. Казанский. Он был сдержан и торжественно строг, говорил чеканными фразами.

Когда все стали расходиться, Григорьев взял меня за локоть, проводил на крыльцо избы и тихо сказал:

— Ну смотри, брат военмор, дело-то очень серьез-

[21]

ное… Я все же не могу привыкнуть: ни тебе земля, ни тебе море. Ну ладно, это я так, к слову. Желаю удачи!

Мы собрали комсомольцев. Я ознакомил ребят с задачей, подчеркнул важность дела, которое нам поручено. Рассказал, что знал, о действиях других подразделений «морского всевобуча». Они осуществляют службу связи у южного берега залива на лыжах и буерах — ледовых яхтах.

Командный пункт командира левого боевого участка Григорьева находился в Раздельной, у самого спуска на лед, в старом кирпичном складе, увенчанном башенкой (он и сейчас сохранился и отлично виден с моря). Вместе с Григорьевым разместились и мы с Лукиным. В другом конце помещения на нарах расположились связисты и наши лыжники. За ночь подморозило. У нас стоял густой туман, а на южном берегу, как нам сообщили соседи, шел снег. Ночью части развернулись и ступили на лед. Бойцы топали ногами, проверяя прочность льда.

— Не старайся, браток, этот лед только динамитом проймешь, успокаивали их наши лыжники, занимая свои места в голове колонн.

На форты № 5 и 6 колонны повели комсомольцы Павел Бондаренко, наш комсорг Феликс Пайо, Василий Новожилов и Иван Маругин. На форт № 4 комсомольцы Павел Перовский, Юрий Пылков, Петр Голубев и Василий Жданов. Для связи с южной группой войск выделены Михаил Васильев и Николай Михайлов. (Телефонная связь работала ненадежно, и ее пришлось дублировать посыльными.)

Колонны идут в тумане. Тихо. Только снег хрустит под множеством ног.

Мятежники, видимо, ни о чем не догадывались. Никакой разведки они не вели, отсиживаясь за гранитными стенами и, как потом выяснилось, беспрерывно митинговали, ибо общности взглядов у них не было.

Прошел томительный час, а может, и больше. По-прежнему тихо.

— Днем хоть своих видишь, — заметил кто-то из молодых штабников.

И вдруг ночь осветилась. Сначала на одном, потом на другом форту вспыхнули, заметались лучи прожекторов.

[22]

Взвились ракеты — красные, зеленые. Ударили орудия — и противника, и наши. Низко пригибаясь, бойцы упорно двигались вперед. Полевая телефонная связь вышла из строя. Заглохли рации. Григорьев нервничает, отчитывает связистов. Слышу в темноте его возглас: