Юрий Пантелеев - Полвека на флоте (со страницами)

Слово взял адмирал Н. Г. Кузнецов. Он сообщил, что решением правительства отныне все волжские пароходства со всеми службами переходят в оперативное подчинение командующего флотилией, на которого Государственный Комитет Обороны возлагает всю ответственность за перевозки по Волге. Далее Нарком ВМФ назвал число речных судов, которые вместе со своими экипажами должны быть немедленно переданы флотилии. Они будут переоборудованы под боевые корабли.

Нарком речного флота 3.А. Шашков тут же дал соответствующие указания своим подчиненным.

Некоторые речники недовольно хмурились — новшества были им явно не по вкусу. Но многие радовались, понимая, как это важно в военное время сосредоточить всю власть в одних руках.

В конце совещания Нарком ВМФ представил меня как нового командующего флотилией.

— Да, вот еще что, товарищи, — прибавил он, — Правительство предоставило командующему флотилией право от имени Президиума Верховного Совета награждать орденами и медалями не только военных, но и речников, отличившихся при выполнении заданий командования. Он может премировать любого гражданина, кто хотя бы укажет место падения мины.

Эта весть вызвала всеобщее оживление. Послышались возгласы:

— Правильно!

— Нужное, полезное дело!

— Давно пора!

[234]

Мы разместились на большом морском катере — БМК-1. Это был ходкий корабль с хорошим зенитным вооружением, современными средствами связи, с несколькими очень уютными каютами и довольно вместительной, отделанной под красное дерево кают-компанией, где за столом усаживалось 10-12 человек. Я сразу полюбил этот кораблик и решил перенести на него свой походный штаб. Штаб флотилии в это время следовал на корабле из Ульяновска, где дислоцировался зимой. Рогачев в Сталинград прибыл самолетом. Весь вечер нарком расспрашивал его о состоянии флотилии, об обстановке на реке. Противник ежедневно минирует реку. У Каменного Яра фарватер пришлось временно закрыть. Там скопилось 40 барж с нефтепродуктами — это 30 тысяч тонн топлива! Да и на других участках караваны продвигаются со скоростью черепахи. На путь из Астрахани до Саратова затрачивают до 22 дней вместо 9 дней в прежние времена.

Нарком слушал внимательно. В конце беседы повернулся ко мне:

— Запомните, товарищ Пантелеев, каждая нефтебаржа закреплена за определенным фронтом. Ее там ждут не дождутся. Ясно?

— Ясно! — ответил я.

Но одно дело — понять задачу, а другое — ее выполнить. Как сделать, чтобы баржи не подрывались? Ведь гитлеровцы ставят не простые, а магнитные мины, найти и уничтожить которые очень трудно. Да и не только в минах опасность. Фашистские летчики бомбят караваны судов, нефтеперегонные заводы, нефтехранилища. Я уже знал, что для действий на Волге немецкое командование выделило специальную эскадру самолетов — миноносцев и бомбардировщиков. Эти самолеты базируются в Донбассе — сравнительно близко от Волги.

Когда нарком отпустил нас, меня разыскал начальник оперативного отдела штаба флотилии капитан 2 ранга Е. С. Колчин (он прилетел вместе с Рогачевым). Колчин держался спокойно и с достоинством. С первых же слов я почувствовал, что это прекрасный штабной офицер, думающий и исполнительный.

Только 14 мая в Сарептинском затоне Сталинграда ошвартовался, наконец, пароход «Железнодорожник» со штабом флотилии. Столь незвучное для штабного корабля

[235]

имя мы вскоре заменили: пароход стал называться «Волгой». Еще через день прибыл новый начальник штаба флотилии — капитан 2 ранга Виссарион Виссарионович Григорьев, высокий, худощавый, с крупными чертами лица, пышными бакенбардами. Григорьев оказался прекрасным товарищем и отличным организатором. Он быстро сплотил коллектив штаба.

С Григорьевым и Колчиным решаем, с чего начинать. Что самое главное в борьбе с минной опасностью? Прежде всего — точно знать, где лежит мина. Нужно, чтобы за каждым вражеским самолетом следили зоркие глаза, видели, когда и куда он сбросил свой груз, и чтобы все эти данные немедленно сообщались в штаб. На местах падения мин сразу же будут поставлены специальные буйки, предупреждающие суда об опасности. А потом сюда придут тральщики и уничтожат мины. Такие зоркие глаза мы должны иметь по всей нашей оперативной зоне, а она тянется на 1164 километра.

— Сколько у нас сейчас постов наблюдения? — спросил я Колчина.

— Несколько десятков.

— А нужны сотни.

Вызываем начальника отдела связи флотилии капитана 2 ранга Мурина. Объясняем задачу. Он сначала за голову схватился, но потом пообещал подумать. Надо сказать, что Мурин и начальники районов связи полковники Рянни и Гаврилов нас быстро поняли и вовсю развернулись. К концу мая мы уже имели 424 специальных поста наблюдения, обеспеченных надежной связью. А если учесть наших добровольных помощников — бакенщиков, комсомольцев-осоавиахимовцев, то число точек наблюдения переваливало за семьсот. Большую помощь оказал нам секретарь обкома партии А. С. Чуянов. Узнав о наших нуждах, он обратился к райкомам партии. Вскоре нашлись и люди, и необходимые материалы. А после того как я наградил комсомольцев одного местного поста за то, что они точно засекли место падения мины (ее в тот же день подорвал тральщик), молодежь с особой охотой стала дежурить на берегу.