Фредерик Филипс - Формула успеха

Когда один мануфактурщик из Гронингена сообщил письмом, что не удовлетворен качеством ламп (часть их почернела), Антон немедленно предложил заменить дефектные лампы новыми. Мануфактурщик отказался, заявив, что предпочитает разорвать отношения с фирмой. Антон попросил о встрече. Клиент согласился, назначив рандеву на 9 часов утра в понедельник. Поскольку попасть в Гронинген в столь ранний час можно было, лишь приехав в воскресенье и проведя ночь в отеле, было ясно, что это форма замаскированного отказа. Антон тем не менее в назначенный срок приехал и доверие клиента восстановил.

Каждая поездка в Германию производила на отца огромное впечатление. Он видел промышленные предприятия, которые голландцам еще и не снились, рядом с ними заводик в Эйндховене казался игрушечным. До сих пор я подчеркивал спортивный элемент характера Антона Филипса; теперь пора сказать о его воображении, том роде воображения, что способно представить сочетания и возможности, доселе невиданные. Интуитивно он придавал своим идеям новую форму, лепил цветную картинку будущего. Немецкая промышленная жизнь дала Антону представление о том, что кроется впереди. Он ясно видел, чем может стать «Филипс и К°». Идея всемирного концерна еще не родилась, но о крупном, хорошо оборудованном предприятии, которое займет свое место в развитии современной европейской промышленности, он уже думал.

Вера Антона в технический гений брата была безгранична, и Жерар неустанно работал над усовершенствованием методов производства. Он решил изменить процесс отливки нити накаливания: коллодий, растворенный в концентрированной уксусной кислоте. Трудность состояла в том, что, несмотря на все усилия создать нити равномерной толщины и плотности, чтобы добиться ровного свечения, угольная нить в ряде мест все-таки оказывалась слишком тонкой. Новый процесс состоял в том, что каждая нить накаливания светилась в стеклянной колбе, наполненной углеводородом, в то время как на ней оседал слой углерода, а когда проходящий по нити ток достигал нужной силы, он автоматически прерывался. Благодаря этому методу самые тонкие и потому самые горячие участки нити накаливания собирали на себя большее количество углерода, доводя толщину нити до равномерности и заметно повышая качество ламп.

Первая же прибыль — 14460 гульденов (примерно 1200 фунтов стерлингов) за 1895/96 финансовый год — позволила братьям обновить оборудование. Производство возросло с 109000 ламп в 1895 году до 280000 в 1896-м. Антон позже шутил, что они с братом бежали вперегонки: он старался продать больше, чем завод производит, а Жерар старался сделать больше, чем он сможет продать. Но, видимо, и другие факторы повлияли на то, что в 1897 году объем производства вырос до 630000 ламп. Число рабочих за этот период возросло с 60 до 170 человек.

Коммерческая активность Антона ничуть не убавила его интереса к людям. Он гордился тем, что знакомится с каждым нанятым на работу, с каждым из тех, кто в деревянных сабо торопился по утрам на «Лампу» (так девушки-работницы называли завод; точно так же спичечная фабрика в округе звалась «Спичкой», а фабрика коробок для сигарет — «Коробкой»), Он знал преимущества и недостатки каждой работы: с вакуумным насосом, с фотометром и прочим. Отношения с персоналом были простые.

В случае болезни работницы или иной беды в те времена, когда законодательных установлений на этот счет еще не было, Филипсы помогали, чем могли. В сезон сбора вишен старший Филипс присылал из залтбоммелских садов большие корзины с ягодами для раздачи рабочим. На день Святого Николая каждый получал пряничного человечка. Скажете, патриархальные отношения? Вольно нам сейчас, с нашими новообретенными правами, презирать их, эти жесты работодателей минувшего. И можно ли утверждать, что даже при самых отрегулированных механизмах социальной защиты, непосредственный жест помощи, личный интерес, проявленный к людям, не имеет никакого значения?

После женитьбы Жерара на Йо ван дер Виллиген из Роттердама, случившейся в 1896 году, Антон продолжал свое холостяцкое житье. В 1897 году он отпраздновал свое двадцатитрехлетие, и у него появилось новое знакомство. В Эйндховен, наблюдать за строительством путей для парового трамвая, приехал Марсель де Йонг, сын знаменитого директора муниципальных работ в Роттердаме, Г. Й. де Йонга, человека, чье предвидение сделало Роттердам тем портом мирового значения, каким мы его знаем сегодня.