Фаина Раневская - Анекдот из личной жизни

– Склероз нельзя вылечить, но о нём можно забыть, – полагала Раневская.

– Вот ваши снотворные таблетки, Фаина Георгиевна, этого вам хватит на шесть недель.

– Но, доктор, я не хотела бы спать так долго!

Раневская изобрела новое средство от бессонницы и делится с Риной Зелёной:

– Надо считать до трех. Максимум – до полчетвертого.

– Здоровье? Здоровье, это когда у вас каждый день болит в другом месте.

– Я себя чувствую, но плохо, – отвечала Раневская на постылые вопросы о здоровье.

– Фаина Георгиевна, вы опять захворали?! А какая у вас температура?

– Нормальная, комнатная, плюс восемнадцать градусов…

На вопрос: «Вы заболели, Фаина Георгиевна?» – она привычно отвечала: «Нет, я просто так выгляжу…»

У Раневской спросили:

– Как вы себя чувствуете, Фаина Георгиевна?

– Болит печень, сердце, ноги, голова. Хорошо, что я не мужчина, а то бы и предстательная железа заболела.

– Фаина, – спрашивала её старая подруга, – как ты считаешь, медицина делает успехи?

– А как же. В молодости у врача мне каждый раз приходилось раздеваться, а теперь достаточно язык показать.

– Когда я выйду на пенсию, то абсолютно ничего не буду делать. Первые месяцы буду просто сидеть в кресле-качалке.

– А потом?

– А потом начну раскачиваться…

– Или я старею и глупею, или нынешняя молодёжь ни на что не похожа! – сетовала Раневская. – Раньше я просто не знала, как отвечать на их вопросы, а теперь даже не понимаю, о чем они спрашивают.

В присутствии Раневской однажды зашел разговор о современной молодежи.

– Вы правы, – заметила Фаина Георгиевна, – сегодняшняя молодёжь ужасная. Но еще ужаснее то, что мы не принадлежим к ней.

– Старость, – говорила Раневская, – это время, когда свечи на именинном пироге обходятся дороже самого пирога, а половина мочи идет на анализы.

– Стареть скучно, но это единственный способ жить долго.

– Старость, это когда беспокоят не плохие сны, а плохая действительность.

Раневская сказала Зиновию Паперному:

– Молодой человек! Я ведь ещё помню порядочных людей… Боже, какая я старая!

Подводя итоги, Раневская говорила: – Я родилась недовыявленной и ухожу из жизни недопоказанной. Я недо…

Говорят, что этот спектакль не имеет успеха у зрителей?

– Ну, это еще мягко сказано, – заметила Раневская. – Я вчера позвонила в кассу, и спросила, когда начало представления.

– И что?

– Мне ответили: «А когда вам будет удобно?»

– Я была вчера в театре, – рассказывала Раневская. – Актеры играли так плохо, особенно Дездемона, что когда Отелло душил её, то публика очень долго аплодировала.

– Почему, Фаина Георгиевна, вы не ставите и свою подпись под этой пьесой? Вы же её почти заново за автора переписали!

– А меня это устраивает. Я играю роль яиц: участвую, но не вхожу.

Раневская кочевала по театрам. Театральный критик Наталья Крымова спросила:

– Зачем все это, Фаина Георгиевна?

– Искала… – ответила Раневская.

– Что искали?

– Святое искусство.

– Нашли?

– Да.

– Где?

– В Третьяковской галерее…

– Приходите, я покажу вам фотографии неизвестных народных артистов СССР, – зазывала к себе Раневская.

Как-то она сказала:

– Четвертый раз смотрю этот фильм и должна вам сказать, что сегодня актеры играли как никогда.

– Жемчуг, который я буду носить в первом акте, должен быть настоящим, – требует капризная молодая актриса.

– Всё будет настоящим, – успокаивает её Раневская. – Всё: и жемчуг в первом действии, и яд – в последнем.

Узнав, что её знакомые идут сегодня в театр посмотреть её на сцене, Раневская пыталась их отговорить:

– Не стоит ходить: и пьеса скучная, и постановка слабая… Но раз уж все равно идете, я вам советую уходить после второго акта.

– Почему после второго?

– После первого очень уж большая давка в гардеробе.

О своих работах в кино: «Деньги съедены, а позор остался».

– Очень сожалею, Фаина Георгиевна, что вы не были на премьере моей новой пьесы, – похвастался Раневской Виктор Розов. – Люди у касс устроили форменное побоище!