Фаина Раневская: Анекдот из личной жизни

– Фаина Георгиевна, что бы вы сделали, если бы вдруг открыли границы? – спросили у актрисы.

– Залезла бы на дерево, – ответила та.

– Почему?

– Затопчут! – убеждённо сказала Раневская.

Артист «Моссовета» Николай Афонин жил рядом с Раневской. У него был «горбатый» «Запорожец», и иногда Афонин подвозил Фаину Георгиевну из театра домой. Как-то в его «Запорожец» втиснулись сзади три человека, а впереди, рядом с Афониным, села Раневская. Подъезжая к своему дому, она спросила:

– К-колечка, сколько стоит ваш автомобиль?

Афонин сказал:

– Две тысячи двести рублей, Фаина Георгиевна.

– Какое бл*дство со стороны правительства, – мрачно заключила Раневская, выбираясь из горбатого аппарата.

– Знаете, – вспоминала Раневская спустя полвека, – когда я увидела этого лысого на броневике, то поняла: нас ждут большие неприятности.

Особые отношения сложились у Раневской с Юрием Александровичем Завадским, главным режиссёром Театра имени Моссовета, где Раневская работала последние годы. Она называла его Пушком, маразматиком-затейником, уцененным Мейерхольдом, перпетуум кобеле. Творческие поиски Завадского оценивались ею как «капризы беременной кенгуру». Как-то она заметила: «В семье не без режиссёра».

Когда у Раневской спросили, почему она не ходит на беседы Завадского о профессии актёра, Фаина Георгиевна ответила:

– Я не участвую в мессах в борделе.

Как-то на репетиции Завадский крикнул из зала: «Фаина, вы своими выходками сожрали весь мой замысел!» «То-то у меня чувство, как будто наелась говна», – пробурчала Фаина Георгиевна. «Вон из театра!» «Вон из искусства!!» – ответила Раневская.

Актриса постоянно опаздывала на репетиции, и Завадский однажды попросил актеров при следующем опоздании её не замечать.

Запыхавшись, Фаина Георгиевна вбежала на репетицию:

– Здравствуйте!

Все молчат.

– Здравствуйте!

Никто не обращает внимания.

– Здравствуйте!

Снова тишина.

– Ах, нет никого?! Тогда пойду поссу.

Однажды на гастролях Раневской стало плохо с сердцем, Завадский отвез актрису в больницу, ждал, пока ею занимались врачи. На обратном пути спросил: «Что они сказали, Фаина?»

– Что-что – грудная жаба.

Завадский огорчился, воскликнул: «Какой ужас – грудная жаба!»

Но через минуту начал напевать: «Грудная жаба, грудная жаба…».

Раз перед началом репетиции вместе с другими актёрами Фаина Георгиевна ждала прихода Завадского, только что получившего к юбилею звание Героя Социалистического Труда. Когда её терпение лопнуло, Раневская спросила:

– Ну, где же наша Гертруда?

А эти истории уже из разряда анекдотов:

– Доктор, в последнее время я очень озабочена своими умственными способностями, – жалуется Раневская психиатру.

– А в чем дело? Каковы симптомы?

– Ох, вы знаете, у Завадского такое горе!

– Какое горе?

– Он умер.

О других режиссёрах:

– Фаина Георгиевна! Галя Волчек поставила «Вишнёвый сад». – Боже мой, какой ужас! Она продаст его в первом действии.

– У Юрского течка на профессию режиссёра. Хотя актёр он замечательный.

В отношениях с коллегами Раневская не церемонилась, и часто говорила то, что думала. Особенно доставалось от неё женщинам:

– У этой актрисы жопа висит и болтается, как сумка у гусара.

О другой: – У неё не лицо, а копыто.

Раневская забыла фамилию актрисы, с которой должна была играть:

– Ну эта, как её… Такая плечистая в заду…

Ещё одна характеристика:

– У неё голос – будто в цинковое ведро ссыт.

А вот высказывание об актрисе, только что принятой в труппу театра:

– И что только ни делает с человеком природа!

Раневская подошла к актрисе, страдающей завышенной самооценкой, и спросила:

– Вам никогда не говорили, что вы похожи на Брижит Бардо?

– Нет, никогда, – ответила та, ожидая комплимент.

Раневская окинула её взглядом и с удовольствием заключила:

– И правильно, что не говорили.

– Берите пример с меня, – сказала как-то Раневской одна солистка Большого театра. – Я недавно застраховала свой голос на очень крупную сумму.