Андрей Кручинин - Адмирал Колчак. Жизнь, подвиг, память

Не вполне понятно, имел ли Накашима какой-либо официальный статус в Харбине или дело ограничивалось репутацией «влиятельного японца», – но было ясно, что по вопросам японской помощи вести переговоры следовало именно с ним. «… Я имел несколько бесед с японским ген[ералом] Накашима о снабжении оружием подчиненных мне и формирующихся под моим командованием сил, – рассказывает Колчак. – Во время этих бесед Накашима неожиданно задал мне вопрос, какая же компенсация может быть предложена Японии за снабжение оружием; на что я ответил, что на переговоры о компенсациях я не уполномочен и вообще предполагал, что снабжение оружием будет происходить с денежной оплатой его (деньги действительно были как у Правления КВЖД, так и у князя Кудашева. – А.К.)». Судя по всему, Александр Васильевич был удивлен неожиданно возникшим вопросом о «компенсациях»; и наверное, еще больше удивился бы он, если бы узнал, что вопрос возник не на пустом месте, а уже обсуждался Накашимой с… Хорватом!

Еще в середине марта управляющий КВЖД, по его собственному свидетельству, получил от японцев неофициальное предложение «взять в свои руки единоличное руководство в установлении порядка и создании независимого правительства в Сибири», а 30 марта заместитель начальника японского Генерального Штаба, генерал барон Г.Танака, сообщал Накашиме в Харбин: «Просьба Хорвата о вооруженной поддержке со стороны Японии может быть выполнена при условии, что Хорват организует новое правительство и приступит к осуществлению своей политической программы». Зачем это нужно было Японии, вернее, тем ее политикам и военным, которые являлись сторонниками отправки войск в Россию? Помимо того, что просьба о помощи от сформированного российского правительства звучала бы, конечно, более авторитетно, – для расплаты за помощь правительство, в случае его победы, также имело бы намного больше возможностей, чем управляющий железной дорогой. Именно в связи с этим и зашел разговор о «компенсациях»: на вопрос Хорвата Накашима ответил, что соответствующими полномочиями не облечен, «но, по его мнению, Япония не потребует ни фута территории. Она, видимо, попросит: 1) ликвидации всех фортификационных сооружений в Владивостоке и превращения его в открытый порт; 2) предоставления неограниченных прав рыболовства по всей Восточной Сибири; 3) открытия судоходства по Амуру; 4) предоставления преимущественных прав на лесные и горные концессии…»

Человек осторожный и хитрый, Хорват понимал, что принятие японских условий даже в их предварительном виде не только испортит ему репутацию, но и оттолкнет все остальные державы, на чью помощь он также рассчитывал. Поэтому он сообщил о сделанных предложениях американцам, а чтобы те не чувствовали себя обделенными, обещал передать Соединенным Штатам «руководство Сибирской и Маньчжурской железными дорогами на период до окончания войны» и «гарантировать республиканскую форму правления». Поставив таким образом в известность иностранных союзников (что с точки зрения международной политики выглядело вполне здравым шагом), Хорват, однако, ничего не сказал о переговорах с японцами своему помощнику по военной части – адмиралу Колчаку. Учитывая, что Накашима о такой скрытности Хорвата мог ничего не подозревать и поднять в беседе с Александром Васильевичем тему «компенсаций» безо всякой задней мысли, просто как продолжение проходивших ранее переговоров, и от этого выглядеть еще более бесцеремонным, – нетрудно представить, какое впечатление произвела беседа на Колчака. В таком настроении адмирал и поехал на станцию Маньчжурия, где располагался полевой штаб Атамана Семенова.

Встреча произошла, судя по всему, во второй половине мая (источники умалчивают о точной дате или противоречат друг другу) и по своему характеру с самого начала представляла собою нечто странное – «переговоры» начальника с подчиненным (поскольку Семенов все-таки признавал власть Хорвата в полосе отчуждения). Позже рассказывали и о бестактности есаула, который, желая избежать неприятной беседы, первоначально якобы приказал передать, что его на станции вообще нет, он на фронте и ведет бой. Григорий Михайлович, в свою очередь, вспоминает, что в момент прибытия Колчака на станцию Маньчжурия его там действительно не было: «Занятый постоянными боями, я решил не выезжать в Маньчжурию для встречи нового командующего, полагая, что, если он желает видеть отряд, он приедет сам к нам на позицию (довольно вызывающее поведение! – А.К.). В один прекрасный день мне передали по телефону из Маньчжурии, что адмирал Колчак прибыл и желает видеть меня. Я поехал в Маньчжурию и явился адмиралу…»