Андрей Кручинин - Адмирал Колчак. Жизнь, подвиг, память

«Меня называют диктатором.

Пусть так, я не боюсь этого слова и помню, что диктатура с древнейших времен была учреждением республиканским, – говорит Колчак представителям печати, далее давая совершенно точную характеристику сущности своей власти. – Как Сенат древнего Рима в тяжкие минуты Государства назначал диктатора, так Совет Министров Российского Государства в тягчайшую из тяжких минут нашей Государственной жизни, идя навстречу общественным настроениям, назначил меня Верховным Правителем».

Это было сказано Александром Васильевичем поздней осенью 1918-го; а почти через год, осенью 1919-го, он напишет жене в Париж: «Я прошу Тебя уяснить, как я сам понимаю свое положение и свои задачи. Они определяются старинным рыцарским девизом Богемского короля Иоанна, павшего в битве при Кресси – “Ich diene” [93] Я служу (нем.). . Я служу Родине своей, Великой России, так, как я служил ей все время, командуя кораблем, [минной] дивизией или флотом»; «Я не являюсь ни с какой стороны представителем [94] В публикации документа – «ни представителем…» наследственной или выборной власти. Я смотрю на свое звание как на должность чисто служебного характера. По существу, я Верховный Главнокомандующий, принявший на себя функции и Верховной Гражданской Власти, так как для успешной борьбы нельзя отделить последние от функций первого».

Отметим здесь же и уважение к официальному обоснованию полномочий Верховного Правителя, которые, как мы помним, определялись «Положением о временном устройстве государственной власти в России». Этот документ устанавливал переход власти Верховного Правителя (в случае его смерти, долговременного отсутствия или отречения) к Совету министров, и, должно быть, именно в этом следует искать корни решения, о котором Александр Васильевич 28 июня 1919 года писал донскому Атаману генералу А.П.Богаевскому:

«… По моему предложению Совет Министров постановил учредить должность Заместителя Верховного Главнокомандующего, и я своим указом назначил на эту должность Главнокомандующего вооруженными силами Юга России А.И.Деникина.

Таким образом устанавливается преемственность Верховного Командования Русской Армией, и с этой стороны я могу быть спокойным.

Более сложным представляется вопрос о преемственности власти Верховного Правителя, и я не решаю пока его ввиду огромной политической сложности этого дела».

Наступит день, когда адмирал нарушит «Положение о временном устройстве…» и сделает это, скорее всего, осознанно… но к тому времени ситуация кардинально изменится, да и Совет министров выйдет за рамки своих прерогатив. Пока же забота о соблюдении законности и тех актов, которыми определяется государственное устройство Свободной России (мы помним это определение Колчака!), является для Верховного Правителя одной из первоочередных. Отметим здесь и возобновление работ Правительствующего Сената – в Российской Империи «верховного органа административной юстиции». Открытие временных присутствий Сената состоялось в Омске 29 января 1919 года согласно закону от 24 декабря 1918-го, причем Верховный Правитель произнес на торжественной церемонии речь, в которой подчеркнул государственную важность «идеи права и законности» как противовеса действиям авантюристов-узурпаторов:

«… Упразднение [большевиками] Сената и судов подрывало самые основы государственного строя и лишало население последней опоры – законного охранения его прав личных и имущественных, – а самочинную власть – характера правового и государственного.

С этого момента и надолго идея права и законности затемнилась в сознании и действиях мятущейся под гнетом насильников страны…

Приняв от Совета Министров в условиях исключительно трудных всю полноту власти, я поставил тогда же одной из основных своих целей и повелительным гражданским долгом установление законности и правопорядка в стране.

Ныне эта цель получает свое завершение: возобновляется деятельность Правительствующего Сената, и я глубоко счастлив приветствовать Вас в этот великий день торжествующей правды и права».

О том значении, которое Колчак придавал восстановлению правового государства, говорит и организация в его кабинете министров «Комитета законности и порядка», о котором подробно рассказывает в своих записках Сукин: «Этот комитет состоял всего лишь из трех лиц – Министров Юстиции, Военного и Внутренних Дел. Он должен был собираться по меньшей мере два раза в неделю и обсуждать все накопившиеся случаи нарушения законности Правительственными агентами. Будучи чисто деловым и по неосторожности лишенным характера “комиссии” со всеми недостатками формализма и процедуры, это новое учреждение все же было официальным, а не частным совещанием Министров. Особым законом ему были приданы весьма широкие и решающие полномочия, а именно – право немедленной отмены по телеграфу всех неправильных приказов, “особых постановлений” и других распоряжений военных и гражданских властей, даже в зонах, где объявлено военное положение. В этот комитет имели право жаловаться все граждане, считавшие свои права нарушенными. Он действовал быстро. В течение трех дней можно было получить удовлетворение…»