Б Пустовалов - В ночном небе Сталинграда

Но его все не присылали. И командир полка подполковник М. Н. Пушкарад временно определил нас в команду аэродромного обслуживания.

А события тем временем шли своим чередом. Ночные бомбардировщики, как и вся наша авиация под Сталинградом, без дела не оставались. К тому времени здесь была успешно завершена блестящая стратегическая операция по окружению немецко-фашистских войск. В сталинградском котле оказалось более трехсот тысяч гитлеровских солдат и офицеров. Войска внешнего фронта окружения, созданного советским командованием, одновременно гнали фашистов на запад.

Теперь у врага единственным средством снабжения окруженных войск боеприпасами и продовольствием стала транспортная авиация. Его самолеты Ю-52 и "Кондор" под прикрытием истребителей, а чаще всего без них, потянулись к заснеженным полевым аэродромам внутри котла. В связи с этим перед нашей авиацией четко вырисовывались две главные задачи: продолжать круглосуточную изнуряющую бомбардировку окруженных войск и разрушить воздушный мост, протянутый к ним из районов Ростова и Ворошиловграда.

Задачи эти были чрезвычайной сложности. Попавшая в котел 6-я немецко-фашистская армия, подбадриваемая Гитлером, продолжала ожесточенное сопротивление. Зенитные средства гитлеровцев, сосредоточенные в компактных группировках у аэродромов, представляли собой еще довольно серьезную преграду для наших самолетов. Ко всему прочему над сталинградскими степями снова потянулась низкая, почти до земли, облачность, опустились фронтальные туманы, повалил снег, температура воздуха упала до минус 35-40 градусов.

В этих условиях резко снизились боевые возможности скоростной авиации, но зато возросло значение неприхотливого По-2' с его двигателем воздушного охлаждения, не боящимся морозов, с малой скоростью и хорошей маневренностью, способного работать практически с любого мало-мальски приспособленного к полетам клочка земли.

Наш 970-й ночной бомбардировочный авиаполк действовал теперь с полевого аэродрома Бойкие Дворики, расположенного в двадцати километрах от линии фронта. Это был открытый всем ветрам промерзший участок степи, по границам которого в беспорядке чернело несколько длинных прокопченных сараев и саманных домиков. Перед нами по-прежнему стояла задача - каждую ночь уничтожать вражеские штабы, узлы связи, склады боеприпасов и горючего, блокировать аэродромы, выгонять гитлеровцев из теплых домов на мороз, в окопы и овраги, не давая им покоя и сна, изматывать, подавлять волю к сопротивлению.

Перед нами... Мы ведь с младшим лейтенантом Лебедевым живем теперь, если так можно выразиться, чужой жизнью. Наши боевые друзья летают, а мы...

Вот и сейчас аэродром до предела наполнен звуками трудной боевой работы. Поминутно взлетают и садятся самолеты. Их легкие тени, словно призраки, со стрекотом проносятся над летным полем, рулят после посадки к местам заправки, поднимая винтами облака снежной пыли.

На взлетно-посадочной полосе расставлены железные бочки, до краев наполненные ветошью, обильно смоченной соляровым маслом. Одна из них ограничивает полосу приземления, другая отмечает место посадки, а третья служит ориентиром для взлета. Ветер яростно рвет из бочек космы пламени, даже в темноте видна густая черная копоть, стелющаяся над землей.

Необычен вид у работающих у самолетов людей. Пронизывающий ветер и сорокаградусный мороз заставляют надевать на себя все, что можно. Как говорили тогда, "всю арматурную карточку". Поэтому фигуры техников и оружейников раздуваются до невероятных размеров, приобретая порой некоторое сходство с ходячими тумбами. Летчики, например, кроме простого и теплого белья перед полетами надевали шерстяной свитер, ватные стеганые брюки и куртку, меховой комбинезон. На ноги - шерстяные и меховые носки, унты! На голову - два подшлемника, меховой шлем, а лицо закрывали кротовой меховой маской с очками. И все-таки в полете, защищенные от встречного воздушного потока всего лишь тонким целлулоидным козырьком, мы жестоко мерзли. И только неукротимая ненависть к врагу да молодость позволяли на равных сражаться со стужей, бессонницей, усталостью, из ночи в ночь наращивая удары по фашистам.

Мы сидим в штабе полка, который размещается в обычной армейской палатке. Здесь стол, несколько скамеек. Гудит раскаленная докрасна печь, сделанная из железной бочки. На столе карты, штабные документы. Две артиллерийские гильзы, сплющенные с одного конца, бросают, слабый колеблющийся свет на лица людей.