Аркадий Ваксберг - Лиля Брик. Жизнь и судьба

Золотая подмосковная осень была в самом разгаре, и так мечталось продолжить пляжное блаженство дачным в обществе любимого человека. Вместо этого Лиля должна была носить ему передачи в Лефортовскую тюрьму. Дочь Краснощекова Луэлла переселилась к Брикам и стала теперь уже дочерью Лили. Не Лили, конечно, а ДЛЯ Лили, но суть от этого не меняется. Краснощеков болел, кроме вкусных вещей ему чуть ли не ежедневно носили лекарства по очереди то Лиля, то Луэлла. А внешне жизнь оставалась такою же, как всегда: все так же собирались в Водопьяном, спорили, рисовали, музицировали, острили, разыгрывали друг друга, читали только что написанные стихи, ссорились и мирились...

Очередная поездка за границу была задумана сразу же по возвращении из Германии. Теперь Лиля, похоже, просто не могла без Европы: к этому образу жизни привыкаешь, как к наркотику, и отказаться от него невозможно... Своих планов и в новой — неожиданной для нее — ситуации Лиля менять не собиралась, оставив Краснощекову, по его просьбе, томик стихов Уитмена. Он собирался его переводить в тюремной камере — тогда это еще позволялось, как в «кошмарные» царские времена. Арестованные революционеры писали, случалось, в крепостных казематах целые книги.

Уже в начале февраля 1924 года, едва отшумели скорбные дни по случаю смерти Ленина (пока они не закончились, советский этикет не позволял думать ни о чем мелком и суетном), Лиля отправилась в Париж через Берлин. Визы выдавали ей без труда — и выездные, и въездные. Со стороны советских властей этому не мешало то обстоятельство, что 31 декабря 1923 года Осип расстался с ГПУ— формально потому, что (так сказано в служебной аттестации) был «медлителен, ленив, неэффективен». Каждое слово этой триады можно понимать и толковать по-всякому. Какая, к примеру, «эффективность» должна и может быть в работе юрисконсульта подобного ведомства?

Впрочем, истинной причиной увольнения, как считают его биографы, стало «буржуазное происхождение» Осипа. Но «происхождение» его ни для кого не являлось загадкой уже в тот момент, когда Осипа брали на работу, а в краткий период нэпа к социальным «корням» проявляли, напротив, большую терпимость, чем в пору «военного коммунизма». Это происхождение, как мы видим, ничуть не повлияло на дальнейшую карьеру Осипа, как и на судьбу Лили, Возможно, надобность в его лубянском служении просто отпала, а дружба с лубянскими шишками осталась неизменной. И у Осипа, и у Лили, и у Маяковского.

В середине февраля Лиля очутилась в Париже в объятиях любимой сестры, приготовившей ей небольшой, но уютный уголок на улице Ложье, 41. Окунувшись в парижскую жизнь, она не забыла, однако, про московские невзгоды. Отзвуком этого служит одна короткая фраза из ее письма Маяковскому от 23 февраля: «Что с А. М.?» Ответы Маяковского на ее письма известны, но ответа именно на этот вопрос в них нет.

Ответ содержится, пожалуй, не в письмах, а в стихотворении «Юбилейное», написанном вскоре по случаю празднования 125-й годовщины со дня рождения Пушкина. И не только в той строке, где Маяковский считает себя, наконец, «свободным от любви», но и в более драматичных строках: «Их / и по сегодня / много ходит / — всяческих / охотников / до наших жен». Пребывание Краснощекова в тюрьме не было и не могло быть для Маяковского облегчением. Непоправимый удар по тому союзу с Лилей, о котором Маяковский мечтал, уже был нанесен — дело шло к разрыву, хотя, судя по их переписке, ничего в отношениях между ними не изменилось.

Париж подарил Лиле не только себя, но и очень краткий и очень приятный романчик. За ней стал ухаживать художник Фернан Леже, тогда еще вовсе не знаменитый. Но Лиля как раз любила не знаменитых, а тех, в ком она проницательно видела будущую знаменитость. Леже водил ее в дешевые дансинги и скромные бистро, ей льстили его восторги, но, кажется, дальше восторгов дело так и не пошло.

Предполагалось, что с Маяковским они снова встретятся в Берлине, но Лиля (она уже перебралась в отель «Иена») сумела добиться продления просроченной английской визы и отправилась к матери. «Париж надоел до бесчувствия! — убеждала она Маяковского. — В Лондон зверски не хочется! Соскучилась по тебе!!! <...> Я люблю тебя и ужасно хочу видеть. Целую все лапки, и переносики, и морду».

Последнюю декаду апреля и начало мая Лиля и Маяковский провели вместе в Берлине. Германия не была целью поездки — предполагалось их совместное путешествие в Америку. Но планы эти сорвались: не было визы, которую пробивал им в Нью-Йорке Давид Бурлюк. После трехмесячного отсутствия 9 мая Лиля вместе с Маяковским вернулась в Москву. В судьбе Краснощекова все еще не было никаких перемен.