Ральф Дутли - Век мой, зверь мой. Осип Мандельштам. Биография

Уже через несколько дней после его единственного письма из лагеря (от 2–3 ноября) жизненные силы Мандельштама начинают заметно убывать. В середине ноября он уже с трудом принимает пищу; ест очень мало. К голоду и холоду («Очень мерзну без вещей») прибавилась новая напасть: нашествие вшей. Их было в бараке такое великое множество, что заключенные беспрерывно чесались. В начале декабре разразилась эпидемия сыпного тифа — его принесли вши. В бараке № 11 был объявлен строгий карантин. Каждый день оттуда выносили мертвых. После 20 декабря Мандельштам уже не мог подняться с нар. Он с трудом отвечал, когда к нему обращались. По словам Моисеенко, о Мандельштаме особенно заботился некто Ковалев, пчеловод из Благовещенска; он приносил ему на нары миску с баландой. На вопрос, не позвать ли врача, последовал ответ: «Ни в коем случае». До самого конца Мандельштам боялся, что в лазарете ему станут делать уколы и убьют.

Утром 27 декабря 1938 года назначили санитарное мероприятие: ликвидацию вшей. Всех обитателей барака погнали в баню; здесь их одежду должны были обработать горячим серным паром. Ковалев поддерживал безучастного Мандельштама, который едва передвигал ноги. Чтобы пройти эту санитарную процедуру, заключенным следовало раздеться догола и сдать свою одежду в жарокамеру. В течение сорока минут им пришлось ждать в предбаннике, где было почти так же холодно, как снаружи. В конце декабря вдоль побережья Тихого океана проносятся сильные метели. Эта сцена как будто из дантовского «Ада», важнейшей для Мандельштама книги, с которой в тридцатые годы он никогда не расставался. Лишь в лагере он оказался без нее — здесь ад воплощала действительность самого Гулага.

Колыма — полюс холода и жестокости в Гулаге, «Освенцим без печей» (Георгий Демидов)

Когда дезинфекция одежды закончилась, дверца жарокамеры распахнулась и всех обдало, продолжает свой рассказ Моисеенко, острым запахом серного газа. В этот момент Мандельштам запрокинул голову, сделал несколько шагов, схватился за сердце и рухнул. Вызвали врача, который констатировал смерть. Два зэка-уборщика подняли его голое тело и понесли в лазарет.

В магаданском архиве Дальстроя удалось найти свидетельство о смерти. Дата смерти: 27 декабря 1938 года; время: 12 часов 30 минут. Причина смерти: «Паралич сердца и артериосклероз». Правда, в акте о смерти отмечено, что Мандельштам был доставлен в стационар 26 декабря. Моисеенко полагает, что администрация лагеря фальсифицировала данные, желая скрыть от начальства массовую смертность.

Тело дезинфицировали, облив его сулемой. К большому пальцу правой ноги привязали деревянную бирку с номером. Дмитрий Маторин, бывший чемпион по борьбе, ныне — один из солагерников Мандельштама, перенес его тело в барак, где лежали умершие, — в уголовную зону. Урки клещами вырывали у покойников золотые зубы, чтобы потом пустить их в обмен. Да и последние лохмотья Мандельштама тоже были проданы, а не сожжены, как полагалось у больных тифом.

Обнаженные тела сваливали сперва в кучу и лишь потом вывозили и сбрасывали в общую могилу. Земля на «Второй Речке» зимой смерзалась и становилась твердой, как камень. Если же могилы, вырытые до наступления зимы, переполнялись, то надо было ждать весны, чтобы зарыть скопившиеся тела в новых могилах. Осип Мандельштам погиб, как сотни тысяч других людей, в ледяных джунглях сталинского Гулага и был погребен, обнаженный, с биркой на ноге, в общей могиле. Еще в марте 1937 года он предугадал свою безымянную смерть в «Стихах о неизвестном солдате», свою «воздушную могилу», ставшую братской: