Дональд Спото - Мэрилин Монро

Помимо всего, ее, наконец, самым банальным образом пугали те обязанности, которые несет с собой уход за грудным младенцем. Глэдис, целиком разделяя влечение своей закадычной подруги Грейс Мак-Ки к ничем не стесняемой и полной наслаждений жизни (словно бы именно это и было их призванием), успела уже окончательно привыкнуть к своему самовлюбленному и ничем не ограниченному бытию.

Таким образом, она была абсолютно не подготовлена к тому, чтобы превратиться в трудолюбивую, предусмотрительную и преданную мать, и сама прекрасно знала об этом. Не питала по этому поводу сомнений и Делла, родная мать Глэдис, которая, едва успев возвратиться из экзотического странствования по южным морям — ее внучке в тот момент исполнилась ровно неделя, — тут же начала усиленно склонять Глэдис отдать крохотную Норму Джин под опеку солидного и набожного семейства Болендеров; они тоже жили на Род-Айленд-стрит — улице, где находился дом Деллы в Хоторне. (Название этой улицы, первоначально именованной в честь одного из самых старых американских штатов, неоднократно менялось по мере того, как Хоторн и расположенный с ним по соседству городок Эль-Сегундо становились, что называется, задним двором международного аэропорта Лос-Анджелеса.) «Зря я, наверное, родилась на свет, — много лет спустя делилась с приятельницей Норма Джин. — Мать меня совершенно не хотела. Видно, я ей мешала, да к тому же еще навлекла на нее позор».

Семья Болендеров, точно так же как и многие другие семейства в те времена, пополняла свои доходы тем, что воспитывала приемных детей, за что получала ежемесячно по двадцать два доллара от родителей ребенка либо от штата Калифорния.

Итак, 13 июня 1926 года Норма Джин Мортенсен (ее фамилию записывали в официальных документах по-разному — как Мортенсен, Мортенсон или Бейкер) была доставлена к Альберту и Иде Болендерам. Он был почтальоном, она же посвятила себя материнству (у нее был единственный сын), воспитанию принимаемых в дом детей, ведению домашнего хозяйства, а также делам местного протестантского прихода, который принадлежал к одному из ответвлений англиканской церкви, отличавшихся особой простотой и суровостью обрядов. Среди многочисленных драматических описаний жизни Нормы Джин почетное место занимает рассказ о том, что в первые десять лет жизни ей довелось сменить чуть ли не дюжину или даже больше опекавших ее семей. Как и многие другие повествования о ее детстве, этот фрагмент высосанной кем-то из пальца биографии звезды великолепно укладывается в легенду о несчастном, прямо-таки диккенсовском детстве — это ведь любимая тема массы голливудских борзописцев, тема, которая из сентиментальных побуждений приходится по душе множеству самых разных людей. Однако в действительности первый период жизни Нормы Джин был, если рассматривать его в географических терминах, скорее стабильным, поскольку на протяжении семи лет она неизменно жила в скромном четырехкомнатном доме Болендеров.

В раннем детстве, можно сказать в младенчестве, Нормы Джин произошло одно несчастное событие — нечто, чего она, будучи годовалым ребенком, не могла запомнить, но потом узнала от Болендеров, Глэдис и Грейс.

В начале 1927 года у Деллы внезапно разболелось сердце и, кроме того, она стала подверженной частым инфекциям верхних дыхательных путей. Ухаживала за ней Глэдис, которая, невзирая на необходимость каждый день подолгу добираться трамваем на работу, на все это время переехала к матери. Поздней осенью Делла была уже в фатальном состоянии. Она испытывала огромные трудности с дыханием, порожденные прогрессирующей болезнью, и это вызывало у нее острую депрессию. Лекарства приносили лишь непродолжительное облегчение, причем, как это бывает с большинством пациентов, страдающих сердечно-легочной недостаточностью, эти светлые полосы заболевания заполнялись приятными грезами и минутами легкой задумчивости, которые порой перемежались случавшимися иногда периодами настоящей эйфории. Когда Глэдис отправлялась на работу, Делла, вся заплаканная, могла спрятаться в комнате и не высовываться оттуда, но зато вечером дочь заставала мать в веселом настроении готовящей ужин. Совершенно естественно, что в подобных обстоятельствах Глэдис возвращалась мыслями к непредсказуемому поведению своего отца в период, когда тот начинал погружаться в болезнь. В семейных документах сохранились определенные доказательства в пользу того, что на исходе весны 1927 года у Деллы случился апоплексический удар, что могло явиться дополнительной причиной наблюдавшихся у нее перед этим поразительных перепадов настроения и отношения к жизни.