Артём Варгафтик - Партитуры тоже не горят

По своему рождению вальс На прекрасном голубом Дунае вообще-то был хоровым. И более того, текст к этой нехитрой песне сочинил не кто иной, как один из венских полицейских комиссаров, который баловался стишками. Это был диалог, в котором одна часть хора все время рассказывала другой, что надо идти веселиться, смеяться, танцевать, потому что пришел карнавал: везде горят огни, играет музыка. А другая часть недоумевала, зачем и кому это нужно. «Oho, wie so?» — была первая ответная реплика («Как так?»). Дело в том, что в том же самом году, когда Штраус это сочинил, Австрия проиграла войну, а затем начался жесточайший финансовый кризис. Из-за галопирующей инфляции у всех в короткий срок полетели банковские счета, обесценились жалованья. В общем, всем было не до смеха. В Вене эта вещь имела очень скромный успех, и Штраус практически даже смирился с тем, что это провал и вальс больше не понадобится. И он тогда сказал, что черт бы с ним, с этим вальсом, но только коды жалко. «Хвост» у вальса получился очень эффектный, хороший…

В том же 1867 году в Париже проходила Всемирная выставка, на которой Штраусу необходимо было быть сразу по нескольким причинам: во-первых, это деньги, во-вторых, в Париже австрийским послом работал сын канцлера Меттерниха, в-третьих, это событие, которое ни при каких обстоятельствах не может пропустить «король вальса». Но у Штрауса поначалу все складывалось очень неудачно. Ему не дали привезти сюда свой венский оркестр, приходилось работать с берлинскими музыкантами. Это были очень серьезные, но неподатливые ребята: с ними приходилось очень много времени тратить на репетиции. Темпы для вальсов в Париже были приняты гораздо более медленны чем в Вене. И к тому же публика не очень охотно посещала штраусовские вечера…

Все это имело место только до тех пор, пока не появился один человек, гораздо более влиятельный, чем все коронованные особы Парижа, вместе взятые, — Жан Ипполит Вильмессан, издатель газеты Фигаро. И началось… Каждый божий день в этой мощнейшей газете появляются статьи о том, как бесконечно ново — волшебно — интересно — увлекательно все, что делает Штраус. В приложении к Фигаро стали даже печатать ноты. Например, польку Фигаро Штраус написал специально для этих приложений.

А как только выстроилась первая очередь за билетами, тут же вынимается из загашника тот самый хоровой вальс про «прекрасный голубой Дунай», и в тот же вечер он становится золотым шлягером. И покатилось, и завертелось… Так Париж на некоторое время тоже стал королевством для нашего «короля».

Театралы говорят, что один и тот же спектакль в Париже идет два часа, а в Берлине — целых три. Но при этом они забывают добавить, что в Вене никто просто не знает, сколько длится спектакль, потому что никто не засекает точного времени. Есть, правда, еще одно место, весьма экзотическое, странное, где тоже можно было поискать королевство для «Его Величества» Иоганна Штрауса-сына. Это цыганский табор. В увертюре к его оперетте Цыганский барон есть такой пример неразборчивости в средствах, который граничит… Бог знает с чем на взгляд строгого ценителя. Но он же — признак мастерства и один из символов власти «короля вальса». Там тема одной душещипательной лески про «очи черные, очи страстные, очи жгучие и прекрасные» легким движением руки превращена в обаятельный вальсик.

Отдельная провинция в королевстве Иоганна Штрауса-сына — это безусловно область торговых марок. Уже сам по себе «венский вальс» — это мощнейший бренд, однако его держателем является не наш король, а его некоронованный предшественник Йозеф Ланнер. И здесь даже сам Штраус-младший ничего сделать не смог: да он и не пытался «переписать на себя» этот бренд.

Каждому своему вальсу Штраус давал такие имена, такие «торговые наклеечки», которые для любого потребителя автоматически означают: надо брать. Невозможно не купить товар, который называется, ну, скажем, Жизнь артиста — это своего рода автопортрет Штрауса. Или Снежные хлопья . А есть еще чисто венские названия вроде: Вино, женщина и песня, причем именно с местным говорком: Вяйн, Вяйт ун Гезанг. Или, например, Поезд удовольствий — правда, это не вальс, а полька, но она тоже входит в сферу контроля «короля вальса». Другая полька — На охоте, в ней ударник в оркестре стреляет во всю мощь из стартового пистолета. А полька Гром и молния или польки с женскими именами: Анна, Ольга ? «Будь проще — и люди к тебе потянутся», не так ли? Чего стоят, например, названия вальсов Утренние газеты или Телеграфные депеши ? Некоторые названия вальсов могли бы послужить идеальными вывесками для бюро путешествий: Там, где цветут лимоны или Розы юга… Мало этого, ведь Штраус дожил до всех ошеломляющих технических новшеств XIX столетия и, конечно, не мог сделать вид, что их нет. Газовые фонари, конка, трамвай — у него есть даже вальс Абоненты, который является не чем иным, как приветом первым пользователям венской телефонной сети.