Мария-Франсуаза Басле - Апостол Павел

Семья ремесленников? Конечно, работа с шерстью и льном все еще была широко распространена, как домашнее дело, и торговля излишками почти не давала возможности скопить такое состояние, какое могли сколотить торговцы пурпуром и шелковыми тканями. Кроме того, в зрелом возрасте сам Павел описывает себя, как вполне заурядного человека и трудолюбца, который тяготел скорее к мастерской ремесленника, чем к чистой торговле. Впрочем, он был не вполне прав, потому что в случае захода в порт на зимнюю стоянку торговцы дальних следований, вовлеченные в наиболее выгодные перевозки, должны были трудиться, как простые рабочие или продавцы в розницу.

На самом деле влиятельная среда текстильщиков крайне разнородна: это наглядно проявится в Кори-косе — городе, возникшем неподалеку от Тарса несколько веков спустя [72] Основное исследование H.W. Pleket. «Городская элита и бизнес» в P. Garnsay. «Римская империя: экономика, общество, культура». Berkeley — Los Angeles,1987, 131–144. О профессиях на Корине Киликийской в византийскую эпоху смотри Е. Patlagean. «Экономическая и социальная бедность в Византии». Париж, 1977, 158–169 (с. 161–165 о текстильных профессиях). . Качество шерсти и особенно льна зависело от того, изготавливалась ли продукция для местного рынка (из шероховатой «власяницы») или на вывоз. Существовало производство роскошных тканей: бархата, ткани с вышивкой и, конечно же, тонкого батиста, искусных изготовителей которого в Тарсе было много. Во все времена в делах, связанных с торговлей, обработкой и перераспределением материалов, а также деятельностью, требующей связей торговцев Тарса с анатолийскими районами и портами, неизменно присутствовали иудеи [73] CU, II, № 931. МАМА, № 467. Диаспора в Тарсе еще имела большой вес в византийскую эпоху: смотри S.D. Gottein. «Speculum», 39, 1964, 298–303. О местной и иногда политической роли иудейских купцов-текстильщиков в начале нашей эры, смотри: Иосиф, AJ, 18, 319–331. . Во времена Поздней Римской империи иудейский торговец льном ездил от Тарса до палестинской стороны и обратно; некоторые добирались из Египта до Эгейских островов. Павел не был знаком с Египтом, но он уверенно чувствовал себя в Тире и на островах; он непринужденно общался с погонщиками верблюдов, пересекающими Анатолию, а также с теми, кто держал свой путь к оазису Дамаска.

Все это позволяет представить себе богатеющую иудейскую семью, похожую на семью Филона из Александрии, современника Павла, чьи родители также сумели добиться римского подданства [74] J. Schwartz. «Сведения о семье Филона Александрийского». Mélanges I. Lévy. Брюссель, 1963, 595–596. . Некоторые члены этих семей сопровождаюли товар, тогда как другие содержали лавочки, размещенные на торговых площадях. Эта одновременно семейная и экономическая система по кровному родству позволяла клану развивать свою деятельность в широком масштабе под видом предприятия с многочисленными филиалами, находящимися в ведении «родителей» [75] Я возвращаюсь к моему исследованию этой структуры в финикийской среде в «Studia Phoenicia», V, Lonvain, 1987, 281–282. .

Павел рос в среде, где общность деловых и семейных интересов играла большую роль и оказала на него сильное влияние. Всю жизнь он был верен идеалу «сотрудничества», который воодушевлял цеховые организации торговцев, особенно в Тарсе [76] L.Robert. «Два документа Тарса и Арга», ВСН. 101, 1977, 91 и № 4, и G. Dagron-D. Feissel. «Документы Киликии». Париж, 1987. № 26 (Adana). . Во время своих путешествий он повсюду поддерживал отношения с «родственниками» ( syngeneis ), то есть с теми, кого можно считать родней в широком смысле. Такой тип семьи мог не только развить склонность к путешествиям и стимулировать ее профессиональными соображениями, но также поощрять эту склонность тем, что syngeneis предписывала выполнять долг гостеприимства и помощи проезжающему родственнику: ему давали приют и приглашали на традиционные праздники, где регулярно собирались иноземные путники одного происхождения [77] Самый показательный документ дают нам палестинцы Иамнеи, переселившиеся в Делос («Документы Делоса», № 2308), которые создавали помещения, места для богослужений и собраний для своих «братьев», «родственников» и своих «сограждан». О подобном образе общественной жизни обращайтесь к моему исследованию в работе «Иностранец в греческом мире». Нанси, 1988, 139–158. . Родовая солидарность могла выражаться по-разному: западная традиция объясняет, почему Акила, который принял Павла в Коринфе и Ефесе, остался верен ему до конца — он тоже принадлежал к роду Бениамина.