Алексей Шерстобитов - Ликвидатор. Книга вторая. Пройти через невозможное. Исповедь легендарного киллера

Пишу это, являясь очевидцем всего происходящего до судов и после не только в судьбе наших «профсоюзов», но и с десяток подобных, с представителями которых свела жизнь в тюрьмах и лагерях.

Сыплющиеся факты и доказательства, повествуемые бывшими «распрягшимися» участниками криминальных структур, накрывают, как лавиной, всех попавших в руки женщины-богини с весами и мечом, и, дай Бог, чтоб её глаза не были открыты, как у её статуи перед Мосгорсудом.

И не в Грибкове дело, и не в Пустовалове. Признаться в содеянном, тем более такого плана, где в конце судебного разбирательства маячит «пожизненное заключение», которое превращает людей в выжимку, в зверей и идиотов уже в первые годы нахождения там, тоже мужество иметь нужно! Если, конечно, человек понимает, что он делает. По себе знаю и о признании, и об ожидании крайней меры «социальной защиты». Выходишь из этой «схватки», как выжитый лимон — ни души, ни жизни. Но винить, кроме себя, некого.

А что у того и у другого не «гуманная вышка» — слава Богу! Ведь высшая справедливость — это не заслуженное наказание, а милосердие. Но не так вышло у Олега Михайлова. Все десять эпизодов и информация по ним — его «заслуга» перед следствием, иначе десять семей ничего не узнали бы о судьбах своих родственников, местах их захоронений и, естественно, о виновниках — заказчиках. Разве это не стоит того, чтобы дать ему, при запрашиваемых прокурором 18 годах, пусть даже 25? Но не «ПЖ» же!!! Говорю это с точки зрения закона, а не людей, представляющих смыслом своей жизни криминальное поприще. Здесь идеология несколько другая, как и несколько иная градация ценностей — каждому своё. И не будем ни обсуждать разные взгляды на жизнь, пусть этим занимается закон, а не люди, не имеющие фактов и доказательств и, тем более, не имеющие права очернять человека, ещё не попавшего под приговор, как зачастую любят у нас делать.

Кстати, о следственной бригаде, уже поменявшей третьего своего «главшпана» (пардон), теперь её возглавляет господин А.А. Цветков, показавшийся такой же неординарной и интересной личностью, как и предваряющие его И.А. Рядовский и В.В. Ванин.

Так вот, так же поменялась и половина состава самой группы. Новая же, не имеющая пока наград за предыдущие достижения ушедших на заслуженное повышение соратников, свято хранит, как это ни странно, долги перед прежде осуждёнными, и, что касается Михайлова, до сих пор борется за изменение его участи, за что можно выразить своё уважение и, при условии сдерживания своего слова до конца, снять пред ними свою шляпу, даже несмотря на допущенные всеми тремя коллективами ошибки (без подобного не обходится, между прочем, не одно уголовное дело, и об этом говорят миллионы удовлетворенных высшими инстанциями кассационных и следующих за ними жалоб — такова жизнь).

Думаю, не их вина, что высшие законодатели боятся принимать изменения в Уголовном Кодексе, упрощающие раскрытие преступлений, а главное — их доказуемость, облегчая по договорам с судом участь преступников. Ведь это может привести некоторую часть, в том числе, и персон законотворцев, из власть имущих, к скамье рядом с такими же, как мы, и, в принципе, по тем же статьям.

Всем дал по шапке, всем польстил, но, кажется, сказал правду. Как минимум — таково моё мнение.

Не надо удивляться, что я, бывший преступник, а сегодня — заключённый с грандиозным сроком в 23 года, пою дифирамбы и поддерживаю тех, кто меня сюда засадил. Как минимум, потому что чётко понимаю — единственный человек, виноватый во всём, — я сам, и потому, кроме уважения к этим людям, ничего больше не испытываю. Хотя, может быть, это свойство моего характера. За всю свою жизнь, пишущий эти строки, «ядом дышал» только на одного человека — Гусятинского, по вполне понятным причинам.

Итак, позволю себе объяснить. Действующая по-настоящему «программа защиты свидетелей», которая сейчас живет лишь на бумаге, и то в состоянии эмбриона, а также статьи Уголовного Кодекса хотя бы вполовину облегчающие участь согласившегося сотрудничать именно по ОПГ и ОПС, могут заставить задуматься тех, кто из своего ущемленного самолюбия, как Григорий «Северный», или для профилактики «кровопомазания», воплощавшейся Олегом Пылевым, позволяли себе лишать жизни кого бы то ни было.

Почти всё, что я делал, по мнению того же Андрея, при взгляде назад, делать было не нужно, но об этом можно и просто говорить уже после случившегося, узнав всю подноготную мотиваций. Сию мысль подтверждает законодательство, существовавшее в туманном Альбионе в забытые века, где первый, давший показания, в случае их ПОДТВЕРЖДЕНИЯ отпускался на волю чистым юридически, хотя бы и был виновен больше всех.