Владимир Владмели - Приметы и религия в жизни А. С. Пушкина

Они с удовольствием гуляли по острову, наслаждаясь его пышной природой. Федор же остался на корабле и стал дрессировать маленькую ручную обезьянку. Он хотел, чтобы мартышка в присутствии капитана измазала чернилами журнал с его научными наблюдениями. После усиленных занятий, Федор был уверен, что его уроки дадут желаемый результат. Так оно и оказалось. Крузенштерн сразу же догадался, кто все это подстроил. Терпение его лопнуло. Он высадил графа на остров с предписанием отправляться обратно в полк. Федор внешне спокойно выслушал приказ капитана, но на душе у него кошки скребли. Ему вовсе не улыбалось провести свою жизнь среди дикарей.

Он целыми днями ходил по берегу и смотрел в море, надеясь увидеть корабль. Прошло несколько месяцев прежде чем костер, который он постоянно поддерживал, был замечен и к берегу пристало судно. Толстой чуть не потерял сознание от радости. В этот момент он готов был поклясться, что больше не сделает в жизни ничего дурного и сам искренне верил в это. На корабле он действительно вел себя очень тихо и без происшествий доплыл до Петропавловского порта Камчатки. Теперь ему предстояло путешествие через всю Сибирь. Отсутствие дорог не могло остановить Федора. Он отправился в Россию сквозь непроходимую тайгу со случайными проводниками, неделями не встречая других людей.

Через два года он подошел к столице. Появляться там ему было запрещено специальным указом Александра I. Лишь однажды Федор нарушил предписание императора. Узнав, что Крузенштерн вернулся и устроил бал в честь успешного завершения кругосветной экспедиции, Федор явился к нему и во всеуслышание поблагодарил за то, что по его воле так весело провел время на Алеутских островах. Свое появление на балу он объяснил тем, что также закончил кругосветное путешествие, только по другому маршруту.

С этого момента за ним прочно закрепилось прозвище «Американец».

Картежной шайки атаман

Федор не мог выдержать провинциальной скуки и чтобы заслужить прощение стал проситься в действующую армию. Помог ему князь П.М.Долгорукий. Он взял Толстого к себе адъютантом. Должность эту армейские офицеры презрительно называли «штабной», но Федор, опровергая сложившиеся мнение, участвовал в самых отчаянных операциях.

Во время боя при Иденсальме он с несколькими казаками удерживал чуть ли не полк отступающих шведов. Он не давал им разобрать мост, необходимый русским войскам для переправы. Вскоре подоспела подмога во главе с самим князем Долгоруким. Шведов оттеснили, а в самом конце боя шальная пуля попала князю в голову и он умер на месте.

Федор тяжело переживал смерть друга. Он перенес тело князя в расположение русских войск и сказал, что не будет смывать кровь, которой запачкался до тех пор, пока она сама не сойдет.

Потом, уже в составе Преображенского батальона, Федор провел разведку пролива Иваркен и убедился, что гарнизон шведов не силен. Он доложил об этом Барклаю де Толли и тот с трехтысячным отрядом перешел по льду Ботнического Залива. Эта неожиданная атака решила ход Северной войны. Федор вернул себе офицерский чин и получил несколько почетных наград.

Настало мирное время и Толстой увлекся карточной игрой. У столика, покрытого зеленым сукном, он мог проявить все стороны своей натуры: и азарт, и знание психологии, и математический расчет. Он играл некоторое время с незнакомым человеком, изучая его характер и черты лица. Поняв как надо себя вести, чтобы выиграть, он принимался за дело. Иногда, стремясь вывести партнера из равновесия, он шутил в самый критический момент. Так, например, когда А.И.Нарышкин, прикупая карту, сказал: «Дай туза!» Федор отложил карты, засучил рукава рубахи и, выставив кулаки, с улыбкой ответил: Изволь! Нарышкин обиделся на грубый каламбур и вышел. («Дать туза» значит ударить. Отсюда и пошло слово «тузить») Федор догнал его и извинился, но Нарышкин ничего не ответил. Тогда Толстой принес свои извинения письменно, но и они не были приняты.

– Если бы на его месте был кто-нибудь другой, я посмеялся бы первый, а от известного бретёра оскорбления не стерплю.

Дуэль стала неизбежной. Первым выпало стрелять Федору и у самого барьера Нарышкин, глядя в глаза противнику, четко сказал: «Если ты промахнешься, я убью тебя. Пора тебе кончать твои штучки».

– Раз так, получай, – ответил Федор и, выстрелив, смертельно ранил противника.

Драться с «Американцем» любым видом оружия было равносильно самоубийству, но иногда дворянин, дороживший своей честью, вынужден был потребовать сатисфакцию. Его очередной противник – морской офицер оказался именно в такой ситуации. Прекрасно зная, что Федор не умеет плавать, при выборе оружия он сказал: «Мы схватим друг друга и бросимся с обрыва в воду. Проигравшим будет считаться тот, кто первым разожмет пальцы».

Читать дальше