Михаил Кириллов - Армянская трагедия. Дневник врача (декабрь 1988 г. – январь 1989 г.)

В Спитаке за неделю, что я здесь не был, мало что изменилось. Погибший город. Вывозят развалины. Очищены котлованы для нескольких домов. Потихоньку подрывают элеватор. Сразу взорвать его не дают местные рабочие, по их расчету – внутри должно быть еще четыре трупа, а в городе трупы уже не ищут. Их или их смерзшиеся части обнаруживают попутно, при разборке завалов. Находят одежду, документы, семейные архивы, ценности. Кладбище увеличилось более чем вдвое.

Проезжаем мимо одного из полуразрушенных домов; На 4-м этаже на стене, открытые всем ветрам, висят часы. Стрелки показывают 11.45… А кажется, что маятник тихо скрипит: «Спи так, спи так, спи так…»

Для восстановительных работ призваны офицеры и солдаты запаса. Саратовский, Тбилисский, Ереванский полки ГО, формирования из других регионов страны и, конечно, силы Закавказского военного округа. Тбилисский полк стал бастовать: плохо кормят, нет условий (нормального жилья, воды и пр.), призвали на две недели, а сидят уже четыре и т. д. Ереванский молча разошелся, будто бы в связи с Новым-годом. И теперь их нет. Русские полки еще держатся, и на них все здесь держится. Рабочие – заросшие, грязные, неделями не видящие горячей воды. Сухие пайки. Нет овощей, нет лука, нет чеснока. Одна радость – в перерывах или после работы посидеть у костра или у печки. Болеют многие: обостряются старые болезни – язвенная, гипертоническая, астма (у многих удушье развивается от пыли при расчистке завалов), возникают новые, особенно простудные, с болезнями зубов что делать – не дома же. Ропщут люди справедливо, тем более чувствуя и видя каждый день армянский «героизм».

Есть явное противоречие между словом и делом: вроде бы, судя по телевидению, вся страна, а на деле – усилия гражданской обороны и округа, личный состав которого к тому же собираются сокращать. Конечно, здесь кладбище Армении, кому охота убирать собственное кладбище, но невольно здесь, на обдуваемых холодными ветрами склонах, вспоминаются ереванские улицы, заполненные сотнями богатеньких торгашей и бездельников, поющих гимн армянскому «единству» и исключительности. МЗ Армянской ССР тоже лишь изображает работу. Работать в условиях, где нельзя заработать, не хотят и не умеют.

Ложь утверждений о патриотизме, о высокой, утонченной культуре и нравственности, якобы не сравнимой с культурой и нравственностью соседних мусульман, особенно очевидна здесь, у развалин Спитака, в холодный январь 1989 г. Нет широты души. Даже то бесспорное милосердие, которым страна в едином порыве согрела Армению, то доброе, за которое кланяются, тут же обрастает двусмысленностью, недосказанностью, слухами. Если детей вывозят, то значит – утечка мозгов в Россию взамен русских потенциальных алкоголиков. Если Горбачев приехал в Армению (декабрь), то потому, что он зарабатывает политический капитал на армянском несчастье и т. д. Умничанье, стремление оболгать простоту души.

В горах, чуть дальше Спитака, – эпицентр землетрясения, место разлома скальных пород. Когда рухнули крупные оборонные склады в Спитаке, в Налбанде, уже на следующий день – какая осведомленность! – толпы бородатых пошли штурмом грабить добро. Десантники отстояли. И вновь откровенный бандитизм объяснили тем, что армяне требовали «свое», а ведь там – общероссийское добро.

Приехали в госпиталь. Над палатками вертикально поднимаются дымки. В приемном отделении – та же жаркая печка и идет прием. Толпится народ, в том числе рабочие с элеватора. В палатах – больные, которых немного. Лаборатория довольно хорошо оснащена, начальник– призванный из запаса биохимик из Ростова. Посидели с терапевтом Бучинским в палате интенсивной терапии, попили чаю. Все ждут приезда Фёдора Ивановича из Еревана с совещания у министра обороны.

Когда сидели в палатке, произошло землетрясение. Стул, на котором я сидел, вдруг стал приплясывать и покачиваться как на мягких рессорах – вверх-вниз, вверх-вниз. Закачалась палатка. Я не сразу понял, что происходит, но ощущение было приятным и вызывало удивление. Когда подпрыгивание окончилось, палатка еще продолжала раскачиваться по инерции. Бучинский буднично пояснил: «Три балла». Здесь к этому привыкли. За декабрь произошли тысячи таких небольших толчков. Ждут повторного сильного землетрясения (6–7 баллов) в этом же районе 4–7 января.

Спитак – солнечная долина. Прелесть, а не местечко… рядом с тысячью могил. Из-за опасности повторных сильных землетрясений Спитаку ищут новое место поблизости.