Роберт Лейси - Княгиня грез. История голливудской актрисы, взошедшей на трон

Грейс не стала знакомить с родителями своего нью-йоркского кавалера, однако Херби удостоился чести лицезреть знаменитого дядю Джорджа: «Это был щеголеватый старикан, очень даже элегантный». Кроме того, Херби познакомился с сестрами Грейс: «Это было несколько странно, потому что она благоговела перед старшей сестрой. Пегги была ее кумиром. Я ей говорил: «Да брось ты, Грейси. Ты же намного красивей», — а она отвечала: «Да нет же!» Совершенно непонятно с какой стати, но Грейс страдала в этом отношении комплексом неполноценности».

Неуемные восхваления, свалившиеся в детстве на несравненную Бабб, не могли не сказаться на внешности Грейс, особенно когда она испытывала робость. «Временами Грейс казалась кем угодно, но только не девушкой с обложки модного журнала, — вспоминает Мэрр Синклер. — Иногда она надевала твидовую юбку, старую вязаную кофту и тяжелые роговые очки». Грейс выряжалась на манер старой девы, словно ей хотелось во что бы то ни стало походить на скромницу-зубрилку. Друзья вспоминают, как она в полном одиночестве сидела в «Барбизонке» за обеденным столом: одна-одинешенька, по-королевски прямо держа спину, в очках и с книгой — законченный образец «синего чулка».

Дик Кунс, начинающий нью-йоркский банкир, несколько раз приглашал Грейс на свидание, когда та жила в «Барбизонке», и в его памяти сохранился образ молодой женщины, еще занятой поисками собственного «я», причем эта неуверенность в себе находила выражение в одежде. «Как-то вечером, — вспоминает Кунс, — Грейс появилась в ужасно элегантном черном платье и с высокой прической. Она казалась величественной и загадочной. В следующий раз к вам на свиданье являлась фермерская дочка в коленкоровой юбке и блузке. В третий же раз она появлялась в твидовом костюме, словно какая-нибудь воспитанница частной школы — образцово-показательная барышня. И все зависело от ее настроения. Создавалось впечатление, словно она примеряет различные маски».

Грейс подвернулась возможность попробовать новые роли, когда она отправилась на уикэнд в Коннектикут. «Я тогда подрабатывал как манекенщик, — вспоминает Херби Миллер, — и мы остановились в доме у одного фотографа. Однако тот даже не взглянул на меня. Он сразу положил глаз на Грейс. «Ты не против, если я сфотографирую твою подружку? — спросил он меня. — Из нее получится неплохая обложка для «Редбук».

И Грейс появилась на обложке журнала «Редбук», а также «Космополитэн» и «Правдивой истории» — и все в течение одного года. Не приложив к тому ровно никаких усилий, она обнаружила, что стала манекенщицей. Это вышло у нее само собой. Она позировала для фотографий всю свою жизнь — начиная с политической кампании отца и кончая демонстрациями мод и бенефисами, которые ее мать устраивала для своего женского медицинского колледжа. И вот теперь Грейс, блистая ослепительной улыбкой, рекламировала сигареты «Олд Голд» («Попробуй — и скажешь, что попробовал не зря») и даже смело вскидывала баллончик с клопомором для компании «Бриджпорт Броке». «Я делала то, что было принято называть иллюстрацией», — вспоминала она позднее.

Затем она начала позировать для рекламы нижнего белья, и это продолжалось до тех самых пор, пока однажды, приехав домой на выходные, она не решилась спросить совета у своих бывших наставниц из Рейвенхилла. «Кто ты такая, Грейс, — спросила ее сестра Франсис Жозеф. — Кто ты?»

«И я, — вспоминает монахиня, — позволила ей дать мне ответ. Я позволила ей самостоятельно осознать, почему она не должна позировать для таких фотографий, и после нашего разговора она этим больше не занималась».

Грейс всегда была фотогеничной, как и все Келли. Однако, разрываясь между студиями академии и фотографом, Грейс быстро обнаружила, что камера к ней явно неравнодушна. Ее хорошенькое личико, запечатленное при помощи нитрата серебра, приобретало нечто такое, что превращало его в произведение искусства.

Однако для того, чтобы получить постоянную работу в модных «глянцевых» журналах, у Грейс были недостаточно впалые щеки и не слишком изголодавшийся вид; наоборот, она отличалась здоровьем и цветущей красотой молодости — этакая романтическая версия девушки, живущей по соседству.

Каролина Скотт, ее приятельница по «Барбизонке», уже зарабатывала неплохие деньги, снимаясь для разных журналов, и именно она убедила Грейс начать систематический обход нью-йоркских рекламных агентств. Зубная паста, средство по уходу за кожей, мыло, пиво и пылесосы — Грейс бралась рекламировать буквально все, получая за это от семи с половиной до двадцати пяти долларов в час (что соответствует семидесяти — двумстам тридцати долларам в начале девяностых).