Борис Ерхов - Андерсен

«Он замечательный чтец, и его часто сравнивали в этом отношении с Диккенсом, а Диккенс был чтецом превосходным. И все же я склонен думать, что манера чтения Андерсена была более впечатляющей и красноречивой. Оба писателя выступали перед многочисленными аудиториями. И голос Диккенса был, пожалуй, более подходящим для сцены, чем для пюпитра чтеца. Он был громче и сильнее, чем у Андерсена, но все же не таким мягким и музыкальным. Я слышал, как читал Диккенс сцену смерти маленькой Нелл [8] Маленькая Нелл — героиня романа Ч. Диккенса «Лавка древностей» (1841). в Нью-Йорке, и был растроган до слез, но я все время осознавал, что это читает текст его автор. А вот когда Андерсен читал свою историю „Девочка со спичками“, я не думал об авторе вообще и плакал, как ребенок, не сознавая ничего, что происходило вокруг меня» [9] Там же. S. 382. .

И еще немного о памятнике. Королевский парк, где сидит бронзовый Андерсен, расположен у Росенборга, роскошного дворца и ныне музея, в котором хранятся датские королевские регалии. На торжественном открытии памятника, как и на похоронах Андерсена ранее, присутствовали все видные горожане, чиновники, представители знати и сам король. Андерсен тем самым и посмертно оказался приобщенным к блеску двора, куда не раз приглашался при жизни, чтобы почитать сказки монаршей семье — честь, которой он безмерно гордился. Общению с великими мира сего поэт — а Андерсен считал себя прежде всего поэтом и в драматургии, и в прозе — придавал первостепенное для себя значение, чем нередко вызывал у друзей и знакомых упреки в низкопоклонстве и тщеславии. Вот как отзывался об Андерсене в целом симпатизировавший ему Генрих Гейне:

«Несколько лет назад Андерсен посетил меня. Чем-то он мне напомнил портного, у него и впрямь такой вид. Это весьма худой человек с впалыми щеками, а его манера держаться при всем внешнем приличии исполнена той робости и смирения, которая так по сердцу князьям. Недаром же Андерсен обласкан при всех княжеских дворах. Он в совершенстве воплощает в себе тип поэта, каким князья хотят его видеть. Для визита ко мне он украсил свою грудь большой булавкой; когда я полюбопытствовал, что это такое торчит у него из груди, он с невероятно елейной улыбкой ответил, что это подарок, который ему презентовала гессенская курфюрстина. В остальном же у него весьма почтенный характер» [10] Рольфс Г. Из воспоминаний о Гейне //Гейне в воспоминаниях современников /Пер. С. Фридлянд. М., 1988. С. 418. .

Действительно, Андерсен любил звания, ордена и общение с представителями высшей знати. Однако в природе высокого покровительства он не обманывался. В последнем его романе «Счастливчик Пер» (1870) между главным героем (конечно же ипостаси самого Андерсена) и его учителем пения происходит следующий разговор:

«Учитель смеялся и покачивал головой.

— Как ты еще юн, друг мой! — сказал он однажды ученику. — Тебя еще могут забавлять отношения с этими людьми! Среди них есть, конечно, люди почтенные, но все они смотрят на нас, простых людей, свысока! Они принимают в свой круг артистов, баловней минуты, лишь из тщеславия, из желания развлечься или чтобы прослыть меценатами. Артисты играют в их салонах роль цветов в вазах; они тешат глаз, пока свежи, а увянут — и их выбросят вон!

— Какой желчный и несправедливый взгляд! — возразил молодой человек. — Вы не знаете и не хотите узнать этих людей.

— Не хочу! — ответил учитель. — Я чужой им! И ты тоже! И все они знают и помнят это! Они любуются тобой, ласкают тебя, как скаковую лошадь, обещающую взять первый приз! Ты иной породы, нежели они, и они отвернутся от тебя, когда пройдет на тебя мода. Если ты не понимаешь этого сам — в тебе нет настоящей гордости! Ты тщеславен, вот почему гоняешься за ласками их сиятельств» [11] Пер. А. и П. Ганзенов. Цит. по: Андерсен Г. Х. Полн. собр. соч.: В 4 т. СПб., 1894. Т. 3. С. 304. .

Тем не менее, подобно своему герою, писатель не считал нужным отказываться от роли любимца королей, наследных принцев и герцогов. У него были на то причины.

«25 лет назад я пришел с маленьким узелком в Копенгаген. Бедный и чужой всем мальчик, сегодня я пью шоколад с королевой, сидя за столом напротив нее и короля», — писал Андерсен сыну своего покровителя и другу Эдварду Коллину 5 сентября 1844 года.

Великий сказочник гордился тем, кем он стал. Он происходил из самой низкой прослойки датского общества, из среды провинциальных и невежественных городских париев. Нищета и бедность не сулили ему даже относительно благоприятного будущего, не говоря уже о блестящем. Впрочем, он и сам назвал себя в письме Хенриетте Вульф «болотным растением датской литературы» [12] Письмо Хенриетте Вульф от 16 февраля 1833 года. . «Социальный лифт» (то есть продвижение людей низкого происхождения в высшие круги общества) в то время в Дании почти полностью отсутствовал, и шансов на то, чтобы выбиться в люди, существовало не больше, чем у мастерового или крепостного крестьянина в пушкинскую эпоху в России (Андерсен всего на шесть лет младше нашего великого поэта). И все-таки, возможно, именно благодаря отсутствию накатанного пути для карьеры Андерсен стал писателем — и не только датским, а всемирно известным детским. Но об этом подробнее — в дальнейшем.