Роман Трахтенберг - Лучшее (сборник)

— Нет! Нет! — умолял я. — А вдруг это не он? Ну мало ли что.

…Кольцо я купил матери через несколько лет, как только стал зарабатывать самостоятельно. Того приятеля, которого так некрасиво оболгал, пришлось больше не пускать в дом: родители бы не поняли.

Но все-таки!.. Все-таки, самое главное событие в жизни питерского шестнадцатилетнего школьника свершилось! И даже это неприятное происшествие с кольцом не омрачало радости. Я стал мужчиной, настоящим самцом!

Мне, как и многим моим ровесникам, наконец-то покончившим со своей девственностью, казалось, что вот теперь-то «мы круты». Вот теперь-то все самое трудное позади. Теперь-то жизнь наладится.

Итак, я стал мужчиной.

Стал мужчиной и теперь четко представлял, как и что делать в постели с бабой. Был, так сказать, горд за себя и всегда «готов к бою».

Но только бабы почему-то по-прежнему не давали!

Они, наверное, вообще не особо дающие в этом возрасте. Их еще не тянет в постель к своим ровесникам. Что последних доводит просто до исступления.

Почему все так несправедливо?

Я в те времена только слышал замечательные истории о женщинах, которые выбирают себе в партнеров молодых сексуальных мальчиков. Я был именно таким, но не видел этих женщин. «О, где же ты, моя прекрасная блудница, — хотелось кричать мне, — я тоже буду сильно и много тебя любить. Ау!..»

А в ответ — тишина.

Утешало одно. Не я первый, не я последний, кто прошел через это. И сколько бы нам ни говорили тогда, что нужно совсем чуть-чуть подождать, лет примерно до двадцати, и девчонок станет навалом, слушать этот бред больше не хотелось. Потому что до двадцати лет не доживают. Хотелось сейчас, сразу, немедленно. Но, как ни крути, дело с этим обстояло туго.

Правда, в жизни всегда находится место чуду.

— Мы тут хотим где-нибудь с бабами посидеть, — как-то сообщил по телефону товарищ. — Нас двое, а их трое. Мы к тебе придем. Ладно?.. У тебя же дома никого?

Вот он — шанс.

— Приходите! — сразу выпалил я, ожидая чего-то необыкновенного.

Вскоре ко мне завалилась компания. Два парня, девчонки… Я уже стал прикидывать, которая моя, но и девчонок оказалось двое. Как?! Заметив разочарование на моем лице, приятель шепнул.

— Она заболела, понимаешь. Не смогла прийти. Ну не отменять же нам все.

— А мне отменять? — набычился я. — Пьянки не будет!

— Да погоди, — сказал приятель. — На, возьми телефон телки, позвони, скажи, что в автобусе с ней познакомился. Вообще-то это я с ней познакомился, но какая разница.

Сейчас, конечно, понимаешь, что эта афера шита белыми нитками. Но тогда… Вера в чудеса двигала нами. И я, будучи прирожденным артистом разговорного жанра (на тот момент уговорного), матерел на глазах.

— Але, Марина, а это Роман. Как дела?

— Какой Роман?

— Ничего себе! Сама дала мне телефон, а теперь не помнит. В сто седьмом автобусе. Давай приезжай в гости, мы тут веселимся.

— Да? Но я тебя не помню.

— Приедешь, вспомнишь. Мы ждем.

— А куда ехать?

— Ты что, и адрес мой потеряла? Ну ты даешь! Записывай…

Я был настолько убедителен, насколько мне хотелось трахаться, то есть очень. И девочка поверила. Мы уже выпивали, когда она появилась на пороге. На меня, разумеется, уставилась удивленными глазами: «Я же, кажется, с другим знакомилась. Вот с этим».

— Ты что?! Он же эстонец из Нарвы. Вчера только приехал, — заверил я.

Приятель «включил эстонца». Что-что, а «эстонский» мы умели подделывать… Нарва ведь недалеко от Питера, так что эстонцы здесь не вызывали удивления. А вот уважение — да. Чем мы, умело изображая их, пользовались.

Когда двое что-то чрезвычайно убедительно доказывают, третий поневоле начинает верить: и девочка купилась. Иногда, правда, в течение нашей вечеринки в ее глазах мелькало сомнение, но мы его тут же рассеивали.

В тот день мне повезло больше других. Бабы-то, естественно, им не дали, так что в конце концов все разошлись, а моя тетка осталась.

— Я тебя довезу до дома, — пообещал я и полез к ней обниматься. — Вот сейчас, через минуточку пойдем…

И буквально через пару минут мы пошли… в спальню.

Чуть после, лежа в кровати, она задумчиво глядела в потолок и говорила, что никак не может меня вспомнить.