С наступлением сумерек подул пронизывающий ветер, а мы работали в одних рубашках, не ощущая холода.
— Пошел, — глядя на реку, вдруг сказал старший инженер.
От берега доносился нарастающий шум: лед двигался сплошным полем, медленно набирая скорость. Так длилось минут пять — десять. Потом раздался обвальный грохот. Лед треснул, и из трещин, бурля, хлынула темная вода. Полутораметровые льдины, наползая одна на другую, громоздились причудливыми торосами. Река выходила из берегов, заливала низины, подступая все ближе к нашему сооружению.
— Комсомольцы, вперед! — командовал инженер. — Нажмем, ребята!
То была тяжелая оборона. Усталые, голодные — некогда было и поесть, — выпачканные в глине, мы катали тачки, укладывали тяжелые камни, забивали сваи, укрепляя дамбу.
В полночь пошел дождь, все сделалось зыбким и скользким. А вокруг — темень, хоть глаз выколи. Разбушевавшийся Енисей, казалось, специально направлял льдины на крохотный островок, окаймленный небольшой дамбой. Работа не прекращалась ни на минуту, силы оставляли нас, люди спотыкались и падали, но снова вставали и катили тяжелые тачки.
— Хватит, черт с ней, с насосной, — раздался в темноте чей-то надорванный голос.
— Если бросишь — уходи отсюда совсем, — ответил кто-то на истерический выкрик. На секунду все остановились.
— Чего кричишь, вот глотка, — виновато пробормотал первый.
И тачки ушли в темноту.
— Вот так-то лучше, — тихо сказал Богомолов.
А вода все прибывала. Теперь в дамбе было спасение не только водозаборной станции, но и тех, кто здесь находился: река отрезала все пути отступления.
— У острова ледяной затор, — сообщил инженер, — будем надеяться, что вода прорвет его раньше, чем размоет нашу дамбу.
— А когда же прорвет? — спросил кто-то усталым голосом.
— Надо продержаться до рассвета. Я уверен, что, как только развиднеет, военные саперы подорвут затор. Они уже наготове.
Время тянулось невыносимо медленно. Казалось, никогда не наступит рассвет, никогда не перестанет прибывать вода. Отяжелели руки, непослушно скользили усталые ноги, непомерным грузом казалась даже пустая тачка.
Наконец из темноты стали едва заметно выступать ближние предметы.
— Светает, ребята, — громко сказал Богомолов. В его голосе мы уловили нотки надежды.
Через несколько минут ночная мгла рассеялась и перед нами раскрылась картина торжествующей стихии Вниз по течению с грохотом неслись вереницы льдин, а водное пространство между нашим островком и основной территорией стройки было забито досками, бревнами и разным хламом. То и дело повторялись тревожные гудки завода.
Прошло еще часа два. Наконец почти одновременно ухнуло несколько взрывов и вода начала постепенно отступать от дамбы, оставив на ее глиняном откосе белую пенистую полоску.
— Ура! — закричали мы, бросая лопаты и тачки.
— Что, разбойник, отходишь?! — погрозил инженер в сторону Енисея.
Да, избавленная от затора река отходила, оставляя на берегу грязную пену и тяжелые зеленоватые льдины.
— Шабаш, друзья, — скомандовал инженер, — по домам.
Но уходить не хотелось. Усталые, в наброшенных на плечи фуфайках, мы стояли на высокой, теперь уже ненужной дамбе и любовались могучей рекой.
— Всем два дня отдыхать! — торжественно, словно вручая награду, объявил Богомолов.
— Одного хватит, — ответил за всех пожилой рабочий. — Мы ведь, товарищ инженер, не на подряде.
— Извините, товарищ, вы меня не так поняли. Пожалуйста, как хотите, только отдохнуть-то вам непременно надо.
Налюбовавшись рекой, мы оставили дамбу и, хлюпая размокшими сапогами, начали пробираться на основную территорию. Ветер уносил тяжелые тучи, больно бросаясь каплями холодного дождя.
Летное поле аэроклуба с единственным ангаром находилось в восьми километрах от нашей стройки, около деревни Торгашино, той самой деревни, где родился знаменитый русский художник Суриков.
Как только, наступили теплые дни, занятия учлетов были перенесены на аэродром. Здесь мы штудировали инструкцию по эксплуатации летного поля и наставление по производству полетов, учились правильно разбивать старт и выполнять обязанности лиц стартового наряда.
Однажды после зачетов нам объявили, что завтра нас распределят по летным группам. Домой мы возвращались в приподнятом настроении, без конца говорили о предстоящем дне и о первых полетах.
В воскресенье аэроклуб начинал работу с утра. Мы пришли раньше обычного и с нетерпением ожидали приезда инструкторов. Прибыли какие-то незнакомые ребята. По их поведению можно было догадаться, что они на аэродроме не новички.
Читать дальше