Игорь Оболенский: Четыре подруги эпохи. Мемуары на фоне столетия

Кстати, вы в курсе, что Тургенев был любимым писателем Хепберн? Она даже подумывала о том, чтобы выучить русский. Когда проект «Война и мир», в котором она сыграла Наташу Ростову, только-только запускался, Одри брала уроки русского. Ей вообще довольно легко давались языки — кроме английского, французского и голландского она свободно говорила на испанском и итальянском. Когда она закончила свою актерскую карьеру и стала послом Детского фонда ООН, ей это пригодилось. В конце жизни Хепберн шутила, что для полного счастья ей не хватает знания языков, на которых говорят народы Африки, — она же бывала и в Эфиопии, Сомали, Судане.

А вот Толстого она любила не очень. Хотя принято считать, что после «Войны и мира» она стала чуть ли не исповедовать толстовство. Вы понимаете, о чем я говорю? Одри вообще довольно спокойно относилась к этой работе. Роль Наташи не принесла ей никаких дивидендов — критики фильм разругали.

Да и с Мелом — то, что исполнитель роли Андрея Болконского был ее первым мужем, вы же знаете? — у них как раз начинались проблемы. Несколько раз беременность Одри заканчивалась выкидышами, и ее состояние можно легко себе представить. Каждый раз, когда она говорила об этом, ее голос начинал дрожать. Но я ни разу не видел на ее глазах ни слезинки.

Даже когда Одри вспоминала о страшной трагедии, произошедшей с ней на съемках «Непрощенной». Она в очередной раз ждала ребенка, но решила отказаться от услуг дублерши и сама скакала на коне. Во время одного из дублей лошадь понесла и Одри не удержалась в седле. Падение было довольно неудачным, и врачи сказали, что ребенка не будет…

Она не раз говорила, какой непростой характер был у Мела. Он требовал полного подчинения. А с Одри такие штуки не проходили. Хотя, наверное, все дело было в Феррере. Со вторым-то своим мужем она после развода общалась, а про Мела даже не хотела слышать. Несмотря на то что у них был общий ребенок — Шон.

Кстати, со вторым мужем — Андреа Дотти — Одри познакомилась, как ни забавно, именно благодаря Мелу. Тот так довел ее своими выходками, что она была вынуждена обратиться к психотерапевту. Им и оказался Андреа. Они поженились, у них родился сын Лука. На какое-то время Хепберн перебралась к мужу в Рим, сама вела дом, готовила и ходила за покупками. Но… Дотти был на девять лет моложе ее. Одри постоянно помнила об этом. А однажды увидела в газете его фотографию с какой-то молоденькой девушкой. Унижения ей хватало и в первом браке. Они расстались. Это произошло в 82-м году, за несколько лет до нашего знакомства.

Увы, когда Хепберн зашла в мою лавочку, у меня уже не было никаких шансов — ее спутником был актер Робби Уолдерс, я уже рассказывал про него. Пара много времени проводила в Швейцарии. А когда Одри решила, что ее актерская карьера завершена, она перебралась сюда окончательно. Вместе с Бобби они летали по миру — она старалась помочь всем, кому могла. Но об этом мы с ней почти не говорили. Мне хватало газет и журналов, которые описывали ее поездки. Так что я был в курсе. Вместе со всем миром.

Какие темы обсуждали мы? Даже не надейтесь, не расскажу. Но, поверьте, нам было интересно. Мы так и не успели наскучить друг другу. Потому что все, как это, наверное, всегда и бывает, кончилось неожиданно. В 92-м году Одри вернулась из Сомали и вдруг почувствовала боли в желудке. Ее немедленно отправили в Штаты. Лучшие врачи осмотрели ее и поставили страшный диагноз — рак. Уже ничего нельзя было сделать. На личном самолете одного из друзей Одри доставили обратно в Швейцарию. Салон лайнера был украшен живыми цветами, а я послал ей коробочку малиновых трюфелей…

Хепберн не стало в январе 93-го года. Мы похоронили ее здесь же, в Швейцарии. Никогда не забуду, как на ее похоронах Элизабет Тейлор произнесла: «Ангел взлетел на небо». Я думаю, что она была права…

Да, какой-то невеселый у нас получился разговор. Но я ничего не соврал. Что знал, то и говорил. И потом, мы же не документальную историю пишем, правда? Знаете, мне надо идти. Проводите? Чудесно. Только предупреждаю заранее — фотографироваться не стану. Терпеть этого не могу. Одри говорила: «Кто любит, тот запомнит и так. А остальные пусть и не вспоминают».