Эйми Уоллес - Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой

Через нескольких дней мне был вручен конверт. Там были четыре абонента, трое с двумя линиями. Я набрала номер наудачу. Внутри у меня все сжалось в комок.

При первой же попытке я попала в цель.

— Это Эйми.

Последовала долгая пауза. Потом разразилась гроза:

— Где ты взяла этот номер? Кто тебе его дал?

Я проигнорировала:

— Я хочу поговорить с тобой.

— Хорошо, хорошо. Возможно, это знак Я перезвоню тебе.

Я ждала десять, пятнадцать минут. Больше я не могла выдержать и набрала номер.

— Я велел тебе ждать! Carajo! Cojuda! — он бросил трубку так, что в ухе раздался треск Через полчаса раздался звонок Я запомнила разговор не очень хорошо. Все было закончено за минуту. Он сказал, что не будет спрашивать, как я получила номер (позже я узнала, что проводилось суровое расследование среди учеников в Лос-Анджелесе), и что он расценивает этот звонок как знак того, что настал момент для встречи.

Мы договорились на самое ближайшее время. Я должна была прилететь в Лос-Анджелес через несколько дней и вернуться обратно через несколько часов. Мы займемся любовью в гостинице аэропорта и увидим, «откроется ли дверь» повторно. Я должна была позвонить ему и сообщить только о времени прибытия. Он будет ждать.

Я настроилась на оптимистический лад. Погода была ужасно жаркой, и я надела летнее платье, браслет на лодыжку и сандалии. Мне было все равно, что Карлос может с презрением отнестись к такому барахлу в стиле «хиппи из Беркли».

Когда я вышла, Карлос был там. Он выглядел очень взволнованным и явно не одобрял мой вид. Жара доносила запах его возмездия — дезодоранта для тела. Если бы я появилась в новомодном костюме «от кутюр» на скромных каблучках, обильно политая антиперспирантом, я по крайней мере обеспечила бы себе бурную встречу.

А он просто взял меня за руку, и мы вошли в лабиринт паркинга в Лос-Анджелесе. Карлос велел мне, как только мы найдем гостиницу, немедленно отправиться в душ. Мы сели в его грузовичок и поехали в напряженном молчании сквозь пробки на улицах. Остановились в ближайшей из угнетающе высоких гостиниц. Беспокойство заставило меня потеть обильней, чем обычно. У нас было плохое начало, но я не смирилась с этим. Я решила, что мне удастся вновь разжечь любовь моего жениха.

Карлос был настолько возбужден, что у него возникли трудности с эрекцией. Я обняла его, притянула ближе и сказала: «Давай только прижмемся друг к другу, расслабимся и будем вместе».

Через несколько мгновений его страсть вновь зажглась, и все прошло успешно.

Я прилетела назад в Беркли тем же вечером, Карлос позвонил мне на следующий день с магическим приглашением — шансом для прощения и искупления.

Карлос пригласил меня присоединиться к группе на следующей неделе — без него, — в аэропорту Лос-Анджелеса, откуда мы все полетим в Мехико. Два семинара проведут ведьмы и три преподавателя тенсегрити, чакмулы. Между семинарами в выходные мы все поедем в магический город под названием Тула. Тула фигурировала в нескольких книгах Карлоса и была городом, в котором он часто встречался с доном Хуаном, местом поклонения читателей, фанатично совершавшими паломничество туда.

Расстроенная моей недавней оплошностью в одежде, я позвонила Флоринде и спросила ее, что надеть. Она ответила: «Повседневную одежду. Возьми одно выходное платье на случай, если мы отправимся пообедать».

В аэропорту я сразу поняла, что опять оделась не так. Более десятка учеников были одеты в безупречные темные костюмы и, выстроившись в шеренгу, хранили суровое молчание. Я приблизилась с приветливой улыбкой, в бледных льняных штанах и рубашке из шелка кремового цвета. На мои приветствия мне ответили кислыми поклонами.

Помимо одежды, у меня был неправильный чемодан. У всех были одинаковые черные чемоданы на колесиках, а мой был с ручкой, кожаный. Муни фыркнула: «В каких облаках ты витаешь?»

В группе была женщина, которую я встречала прежде, — бывшая топ-модель, показавшаяся мне весьма легкомысленной. Тиффани, казалось, привлекала внимание всех, особенно Рика Фостермана, агента Карлоса. Рику дали новое имя Саймон Макккриндл. Его приятель Энди Горовец стал теперь Гвидо Манфредом. Нужно было многое запоминать.