Талгат Бегельдинов - «Илы» атакуют

«11.07. В окрестностях пункта 117 группа пехоты противника около трехсот человек. Отходят на юго-запад по полю. Пехота штурмована на бреющем полете. Бегельдинов продолжает полет. 11.10. На железнодорожной станции 249 два эшелона под парами. Паровозы головой на юг. Сброшены бомбы с замедленными взрывателями. Сильный зенитный огонь. Бегельдинов продолжает полет.

11.14. На дороге из 601 и 409 двустороннее движение сорока автомашин, двенадцати бронетранспортеров, семи танков. Колонны атакованы в два захода. Бегельдинов продолжает полет.

11.15. Атакован четырьмя „Фокке-вульфами-190“. Уклонился от боя. Продолжаю полет.

11.21. На восточной окраине 312 две зеленые, одна белая ракеты. Наши танкисты обозначили себя. На водном рубеже 805 сильный артиллерийский огонь. Бегельдинов продолжает полет. Курс 165».

Нелегко приходилось в те дни нашим наземным войскам. Немцы стояли насмерть. Нужно ли говорить о том, что мы, авиаторы, помогали пехотинцам и танкистам всем, на что только были способны. Восьмого сентября нашему полку была поставлена задача уничтожить живую силу и танки противника на юго-западной окраине Мишурина Рога.

До вылета оставалось двадцать минут. Нашей группе в составе двенадцати самолетов предстояло уничтожить танки, которые прямой наводкой били по саперам, наводившим понтонную переправу.

— Вас будет прикрывать группа Луганского в составе шестерки, — сказал подполковник Шишкин.

На душе спокойно: если в воздухе Сергей Луганский, значит, можно быть уверенным, что фашистские стервятники и близко не подойдут к «ильюшиным».

С Сергеем нас связывала старая фронтовая дружба. Собственно говоря, ему я был обязан жизнью. Еще в июне на наш аэродром перебазировался истребительный полк. Он только что прибыл, и с его летчиками мы, штурмовики, не успели еще познакомиться.

В эти дни шли кровавые бои под Белгородом, и мы летали бомбить объекты, где немцы сконцентрировали много техники и живой силы.

Подлетая к линии фронта, мы заметили группу «мессершмиттов», шедшую сбоку. Завязался бой. Мой стрелок был тяжело ранен, и, таким образом, самолет оказался беззащитным сзади. Это, видимо, поняли немцы: пулемет-то хвостовой молчит! Два истребителя атаковали мой уже порядком пострадавший в этом бою «ИЛ».

Слышу вдруг в шлемофоне тревожный голос:

— Горбатый (так величали штурмовиков)! Сзади «мессер»!

Поворачиваю голову и вижу быстро приближающийся самолет. Бросаю машину резко в сторону, немец стремительно проносится мимо, а на хвосте у него наш «ЯК-1» с цифрой 47 на стабилизаторе. Буквально через секунду «мессершмитт» запылал и рухнул на землю. А «ЯК-1» развернулся и снова ринулся в самую гущу боя.

Вернулись на аэродром. Кто же спас мне жизнь? Кто летел на сорок седьмом? Во время ужина решил выяснить это. Раньше не мог, ибо до вечера эскадрилья еще раз слетала «в гости» к немцам.

Захожу в столовую. Летчики ужинают. Громко спрашиваю:

— Кто сегодня летал на сорок седьмом?

Все молчат. Я повторяю вопрос. Смотрю, из-за стола выходит лейтенант. Невысокий, стройный, с открытым лицом. Красавец.

— Я летал. А в чем дело?

— Ну, друг, давай знакомиться. Ты сегодня из могилы меня вынул.

Лейтенант засмущался. Мы крепко пожали друг другу руки, и он вполголоса произнес:

— Луганский Сергей.

Истребители пригласили меня за свой столик. Разговорились. Оказалось, что Сергей — казахстанец. Ну, тут уж сам бог велел нам выпить за дружбу, за земляков.

С тех пор фронтовая дружба наша окрепла. Много раз летал я на задания под прикрытием Луганского, и не было случая, чтобы возвращался с потерями.

Вот и на этот раз мы должны лететь вместе. Это очень, очень хорошо. Можно будет совершенно спокойно работать, Сергей в обиду не даст.

А ведь бывали случаи, когда истребители прикрытия, мягко говоря, не выполняли свои функции. Еще на Степном фронте весной 1943 года вылетели на задание двенадцать штурмовиков нашего полка. В прикрытие им была выделена шестерка истребителей из подразделения, стоявшего на нашем же аэродроме.

В тот тяжелый день четыре «ильюшина» не вернулись на базу. Мы не находили себе места — что может быть страшнее смерти друзей? Вечером в столовой начались разговоры о причинах потери четырех самолетов.

Все принимавшие участие в операции в один голос заявили, что в гибели наших друзей виноваты истребители. Во время штурмовки на группу навалились «мессершмитты», а наши из прикрытия отказались от боя, ушли, оставив товарищей в беде.