Николай Великанов - Мерецков

В конце XVII века в связи с расширением границ Российского государства Зарайск, подобно Серпухову и Коломне, потерял свое оборонное значение. Став сугубо мирным городом, он быстро разросся. Расцвели ремесла, увеличилось население. Самым распространенным занятием зарайцев было кузнечное и кожевенное дело. Переселенные крестьяне брали в обработку пустующие в окрестностях города пашни. К концу столетия Зарайск превратился в крупный хлебный рынок, снабжавший Москву. Он все более превращался в центр торговли. В Зарайск везли соль и рыбу из Поволжья, а местные продукты сельского хозяйства привлекали купцов из Серпухова, Тулы, Рязани, Каширы, Коломны и даже Москвы.

В XVIII—XIX веках торговля в Зарайске бурно развивалась. Находясь на пересечении бойких дорог-путей, горожане научились извлекать из этого большую для себя выгоду. Они занимались перекупкой товара у транзитных купцов, нанимались перегонять гурты скота из южных районов в столицу России.

И все-таки Зарайск продолжал оставаться небольшим уездным городом. Из 900 домов лишь 76 были каменными и чуть более сотни «смешанными» — первый этаж каменный, второй деревянный. На начало XX века в Зарайске не появилось ни водопровода, ни телефона, ни телеграфа, тогда как в других городах они давно уже были.

Лукерья была крепостной девкой, дочерью холопа зарайского помещика Карханского, державшего три собственных сельца на берегу Мереи. Ей было двадцать лет; в таком возрасте девушке пора выходить замуж, но барин не торопился с выбором ей суженого. Наконец указал на такого же, как и она, подневольного, молодого парня Павла. Но станет она его женой только тогда, когда хозяин скажет свое слово.

Бабушка нелестно обрисовывала Кириллу зарайских помещиков. Особенно хозяина сельца Воронкова на Мерее Карханского. После ее рассказов он представлялся мальчику просто разбойником, который гоняется за мужчинами, насилует женщин и обижает детей.

Павел с Лукерьей поженились после реформы 1861 года. С отменой крепостного права все холопы зарайских бар вместо прозвищ и кличек обрели фамилии. Лукерья и Павел стали Мерецковыми [14] Зарайский краевед В.И. Полянчев много лет занимался разгадкой фамилии своего знатного земляка маршала К.А. Мерецкова. Он пришел к выводу, что наиболее вероятная версия — от речки Мереи. Вначале было прозвище «Мерейский», потом оно постепенно преобразовалось в фамилию «Мерецкий», а там — и в «Мерецков». . Молодая чета ушла от своего хозяина в деревню Назарьево, располагавшуюся в пятнадцати верстах от города Зарайска. Община вьщелила им земельный надел; хотя и в неудобье [15] Неудобье — участок местности, неудобный для пахоты, для обработки почвы. , но они и этому были рады. Срубили избу, не покладая рук трудились на скудном, мало плодородном клину.

Вскоре у Мерецковых пошли дети: один за другим двое сыновей — Федор и Афанасий, потом дочери. Сыновья выросли, поженились, в избе собрались три семьи.

7 июня (26 мая по старому стилю) 1897 года у Афанасия и его жены Анны появился первенец, назвали Кириллом. В книге регистрации рождения граждан писарь отметил:

«26 мая 1897 года, в деревне Назарьево Зарайского уезда Рязанской губернии [16] Зарайский уезд образовался в 1778 году. Указом Екатерины II он был отнесен к Рязанскому наместничеству (с 1796 года — Рязанской губернии). В 1929 году город Зарайск стал районным центром Рязанского округа в со ставе Московской области, а в 1937-м, после образования Тульской и Рязанской областей, передан непосредственно в Московскую область. родился:

Мерецков Кирилл Афанасьевич.

Отец: Афанасий Павлович Мерецков, крестьянин православного исповедания.

Мать: Анна Ивановна Добрякова, крестьянка православного исповедания».

Младенец был крещен в церкви Зарайска. Священник сказал, что ребенок может иметь второе имя Константин. Кирилл — это имя монаха; в миру, до монашества, он Константином звался [17] Речь идет о монахах Кирилле и Мефодии, первых русских печатниках, создавших азбуку кириллицу. .

Из воспоминаний К.А. Мерецкова: «Когда я родился, в Назарьеве было всего 52 крестьянских двора. Радости видели мои земляки на грош, а горя — предостаточно. Я не помню ни одного хорошего дома. Избы все ветхие, крытые соломой, надворные постройки убогие, замшелые.

Рядом с деревней, на пригорке, разместилось богатое имение помещика Мелыунова. Вокруг, куда ни глянь, простирались помещичьи поля. Мельгунов-старший во время реформы 1861 года, как и большинство других помещиков, схитрил. Себе он забрал земли, что лежали сразу у деревни, охватывая ее как петлей со всех сторон; бывшим же своим крепостным выделил крохотные, с суглинком, клинья на отшибе…