Даниил Тумаркин - Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса»

В марте 1870 года Николай Николаевич посетил Готу, где имел подробный разговор с Петерманом. Неутомимый организатор экспедиций приветливо встретил русского ученого, снабдил его несколькими картами, обещал поддержку в будущем и живо интересовался его планами. Помня статью Петермана о Новой Гвинее, Миклухо-Маклай предпочел умолчать о своем выборе, ссылаясь на то, что маршрут экспедиции еще не определен. До осени ученый не сообщал об избранной им цели и другим своим западноевропейским собеседникам и корреспондентам [245] Петерман приветствовал и популяризировал географические открытия и исследования, совершаемые путешественниками и учеными разных стран. Но больше всего он заботился о развитии немецкой географической науки и осторожно готовил почву для активной колониальной политики рождавшейся в те годы Германской империи. Характерны в этом отношении его контакты с орнитологом и этнографом Отто Финшем (1839 — 1917), тогда директором естественно-исторического и этнографического музея в Бремене, который опубликовал в 1865 году книгу «Новая Гвинея и ее обитатели» — обобщение скудных сведений о неисследованном острове. В ноябре 1869 года Петерман послал Финшу свою статью, сопроводив ее откровенным письмом: «Что Вы думаете об экспедиции на Новую Гвинею? Наконец пришла пора этого острова». В конце 1870-х -начале 1880-х годов Финш совершил большое путешествие по островам Океании, посетив юго-восточное побережье Новой Гвинеи. Как мы увидим ниже, Финш вошел в доверие к Миклухо-Маклаю, обманул русского ученого и в 1884 году руководил германской аннексией северо-востока Новой Гвинеи, включая Берег Маклая. .

При всей своей занятости Миклухо-Маклай совершил еще один кратковременный выезд из Йены, на сей раз не связанный с подготовкой к экспедиции. Он узнал, что в Веймаре находится писатель Тургенев со своей пассией Полиной Виардо, выступавшей в местном театре. 11 марта 1870 года Николай Николаевич сообщил сестре: «Познакомился с И.С. Тургеневым; он живет в Веймаре. На днях провел с ним целый день. Он был также у меня в Йене. Мы довольно скоро и хорошо сошлись. Жаль, что я по уши сижу за работой, чаще бы ездил в Веймар» [246] СС.Т. 5. С. 45. . Миклухо-Маклаю было очень интересно общаться с Тургеневым, много писавшим о русской молодежи, создавшим образ Базарова, который еще недавно привлекал студента Миклуху. Тургенева живо занимали рассказы ученого о его недавних путешествиях на Канарские острова и берега Красного моря, его планы на будущее. Так началось знакомство Миклухо-Маклая с Тургеневым, контакты с которым — очные и заочные — продолжались до самой смерти писателя в 1883 году.

Миклухо-Маклай был с уважением принят в Йенском университете. Студент Петр Аксельрод, нелегально уехавший из России без денег и паспорта, живший впроголодь и занимавшийся на медицинском факультете, что называется, на птичьих правах — благодаря тому, что профессора разрешали ему бесплатно посещать их лекции, — 14 декабря 1869 года написал в Берлин А.А. Мещерскому: «Что же касается г-на Миклухи, то прошу Вас, если найдете нужным, ему написать несколько слов обо мне. Знакомство с ним и его ласки, насколько можно требовать от человека занятого, могут меня возвысить в глазах многих и во многих отношениях быть полезными» [247] ОПИ'ГЙ М.Ф. 329. Д. 68. Л. 12 об. .

Но сам Эрнст Геккель — при всей его внешней приветливости и учтивости — продолжал смотреть на «Николая Миклухо» несколько свысока, как профессор на своего ассистента, не в силах отрешиться от менторского тона, что раздражало честолюбивого молодого ученого с очень высокой — возможно, завышенной — самооценкой. У Геккеля, заболевшего звездной болезнью, вообще складывались непростые отношения с его учениками. Он не допускал никакой критики в свой адрес, не терпел возле себя молодых ученых, твердо вставших на ноги, получивших известность в научных кругах. Например, он поссорился с Антоном Дорном после того, как тот создал свою знаменитую морскую биологическую станцию в Неаполе [248] См.: Uschmann G. Geschichte der Zoologie und der zoologischen Anstalten in Jena 1779-1919. Jena, 1959. S. 114; Wotte H. Kaaram Tamo, Mann vom Mond. Leben und Reisen Miklucho-Maklais. Leipzig, 1973. S. 52—55. .

Помимо причин личного характера, охлаждению, а затем и разрыву между Миклухо-Маклаем и Геккелем способствовали серьезные разногласия по научным вопросам. Поручив Николаю изучение известковых губок, Геккель в 1869 году неожиданно, не предупредив своего ученика, сам занялся этой проблематикой, — что обидело Миклухо-Маклая, как видно из его писем Дорну [249] CC.T 5. С 31, 37. , — и пришел к иным выводам по систематике и морфологии этих простейших морских организмов. Уже в 1870 году Николай Николаевич выступил с критикой взглядов Геккеля в журнале Петербургской академии наук. Однако пропасть между двумя учеными возникла, на мой взгляд, не из-за разногласий в интерпретации губок, а из-за расхождений мировоззренческого характера. Молодой ученый осознал — раньше он не обращал на это внимание, — что Геккель, считая папуасов «недостающим звеном» между европейцами и их животными предками, относит их чуть ли не к «недочеловекам». Николай Николаевич не мог согласиться с такой постановкой вопроса. Он учел некоторые рекомендации Геккеля при составлении программы своей экспедиции, но с 1871 года до самой смерти больше не поддерживал с ним никаких контактов, а «обезьяний профессор» в 1877 году уничижительно отозвался о своем бывшем ученике [250] Время излечивает обиды и предрассудки. 30 июня 1908 года престарелый йенский профессор сообщил Д.Н. Анучину, что собирается включить «интересные воспоминания о моем в высшей степени талантливом и незаурядном ученике Николае Миклухо-Маклае» в задуманные мемуары. Эти мемуары так и не были написаны, но в феврале 1919 года, за три месяца до смерти, 85-летний профессор с теплотой вспоминал свое путешествие на Канарские острова, упомянув из спутников только Миклухо-Маклая. .