Даниил Тумаркин - Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса»

Многие биографы Миклухо-Маклая, прежде всего его брат Михаил и другие родственники, утверждают, что Николай был исключен из гимназии по политическим мотивам, а формально за «малоуспешность». Приемный сын Екатерины Семеновны Михаил-младший предложил в качестве объяснения и вовсе фольклорный сюжет. «Окончательным поводом к исключению, — уверял он, — послужила следующая шалость: он ошибся в склонении слова "гапа" (лат. «лягушка». — Д. Т.). Раздраженный замечанием учителя, он нарисовал лягушку и приколол к фалдам вицмундира преподавателя. Конечно, разразился скандал и его исключили» [55] М.Н. Миклухо-Маклай-младший — И.Ю. Крачковскому, 28 апреля 1938 г. // АРГ О.Ф. 6. Оп. 4. Д. 3. Л. 7. . Б.Н. Комиссаров, опираясь на архивные документы, в 1983 году восстановил действительный ход событий, но в 1994 году пресловутая лягушка появилась вновь в статье, написанной внуком младшего брата нашего героя [56] Миклухо-Маклай Л.Д. Новые данные о Н.Н. Миклухо-Маклае и его родных. С. 181. . Правда, нельзя сбрасывать со счетов сообщение Михаила о том, что брат любил «заводить с учителями разговоры на политические темы», что экспансивный юноша «высказывал без всякой утайки свои мысли в разговорах с учителями» [57] ПМ.Л.401; Л. 13 об. . Это могло серьезно осложнить дальнейшее пребывание Николая в гимназии.

Уйдя из гимназии, Николай Миклуха был полон решимости продолжить образование. По словам Михаила, «брат в душе был художник и любил природу и прекрасное» [58] Там же. Л. 399. . На школьной скамье он мечтал поступить в Академию художеств, но отказался от этого намерения, вняв, как он сам писал, тактичным уговорам матери. Николай решил воспользоваться существовавшей тогда возможностью без окончания гимназического курса стать вольнослушателем Петербургского университета. Но какой факультет предпочесть? 24 сентября 1863 года он подал прошение о зачислении его вольнослушателем на отделение естественных наук физико-математического факультета. Такой выбор был не случаен. В те годы у образованной части русского общества, особенно у молодого поколения, возник своего рода культ естествознания, так как считалось, что поразительные успехи естественных наук способны преобразить всю жизнь человечества. «Эта мода, — вспоминает известный литератор и педагог Е. Н. Водовозова, — подчинила тогда такое множество интеллигентных людей, что нередко талантливые музыканты, художники, певцы и артисты забрасывали искусство ради изучения естественных наук и вместе с другими бегали на ботанические, зоологические и минералогические экскурсии, работали с микроскопом, определяли тщательно собираемые камешки — все были загипнотизированы великим значением естествознания» [59] Цит. по: Эйгмонтова Р.Г. Идеи просвещения в обновляющейся России (50-60-е годы XIX века). М., 1998. С. 90. .

Но Николай не просто поддался всеобщему увлечению. Среди узколобых формалистов, буквоедов, интриганов и злобных невежд, которые составляли большинство в педагогическом коллективе Второй Петербургской гимназии, выделялся своими познаниями и педагогическими способностями учитель естествознания Карл Карлович Сент-Илер. Он совмещал преподавание в гимназии с работой в Зоологическом институте Петербургской академии наук и сумел пробудить у любознательного, хотя и редко приходящего на занятия ученика интерес к естествознанию. Определенное влияние на будущее Николая мог оказать и учитель географии Матвей Семенович Кобылин, который, выходя за рамки школьной программы, рассказывал на уроках о новейших открытиях и исследованиях. В сочетании с книгами о путешествиях, в изобилии имевшимися в библиотеке отца, эти рассказы привлекли внимание Николая к экзотическим странам и населяющим их народам.

Семнадцатилетний вольнослушатель сразу же окунулся в студенческую среду с ее высокими порывами и повседневными заботами. «Он усердно занялся естественными науками и даже с товарищем намеревался издавать записки», — сообщает Михаил, а в черновом наброске уточняет: брат хотел «издавать лекции, что ему было легко… так как он хорошо рисовал».

Не ограничиваясь записыванием лекций, Николай Миклуха усердно штудировал книги по естественным наукам. В его записной книжке за 1863 год даны лаконичные, но очень выразительные оценки прочитанных книг — от «дельно, очень дельно» до «весьма плохо, дрянь». Так, его увлекли труды выдающихся русских ученых — «Рефлексы головного мозга» И.М. Сеченова и «Обновление и превращение в мире растений» А.Н. Бекетова, но разочаровала пользовавшаяся тог да большой известностью в кругах радикальной русской интеллигенции книга немецкого естествоиспытателя К. Фогта «Естественная история мироздания» [60] ПФ АРА Н.Ф. 143. Оп. 1. Д. 2. Л. 4-4 об. .