Петр Мультатули - Николай II. Дорога на Голгофу. Свидетельствуя о Христе до смерти...

В этих показаниях Якимова много неясного и сомнительного. Странно, что он сразу не сказал, что среди прибывших людей из ВЧК был Кабанов, которого он знал по наружности. Почему ему понадобилось сначала промолчать о его прибытии? Ведь если бы Якимов точно знал, что среди прибывших был Кабанов, он бы сказал: «Прибыли 10 человек из Чрезвычайной комиссии, среди них был Кабанов». Зачем понадобилось Якимову довольно длительное время, чтобы вспомнить о присутствии Кабанова? То же самое касается и других прибывших русских, в частности Ермакова, Партина и Костоусова. Их Якимов тоже вспоминает не сразу, спустя некоторое время, как будто кто-то подсказывает ему эти фамилии. В связи с этим любопытно сравнить показания Якимова, данные следователю Соколову, которые мы только что цитировали, и объяснения, данные Якимовым сотруднику Уголовного розыска Алексееву 2 апреля 1919 года. Тогда в объяснении Якимов сообщил: «Была еще внутренняя охрана, в которой состояли пять латышей и пять русских. Из латышей одного звали „Лякс“, а остальных по имени и фамилии он не помнит. Из русских знает только одного Кабанова, имя и отчество его не знает, а остальных совсем не знает по имени, отчеству и фамилии» (выделено нами. — П. М. ). [1303] Там же, с. 284.

Таким образом, по объяснению выходит, что Якимов не знал Ермакова, Партина и Костоусова и никогда не слышал о них. Почему же он вдруг о них «вспомнил» на допросе у Соколова? Не все ясно и с Кабановым. Странно, чтобы разводящий Якимов не знал имени и отчества своего сослуживца. Что же, они не общались друг с другом? Наконец, самое любопытное, что из объяснения выходит, что и Кабанов и «латыши» были в доме Ипатьева до Юровского, так как, рассказав об их присутствии в доме Ипатьева, Якимов сообщил: «Последнее время комендантом этого дома был еврей Юровский» .

Возвращаясь к протоколу допроса, надо также сказать, что странными звучат слова Якимова, что прибывших людей охранники из Чрезвычайки называли «латышами», независимо, были они русскими или не были. Слово «латыш» именно и служило синонимом нерусского человека, иностранца, чью национальность было трудно определить. Зачем же понадобилось Якимову и его русским товарищам называть таких же русских людей, как и они сами, «латышами»?

Вполне возможно, что поведение Якимова объяснялось состоянием психологического шока, в котором он находился. Не надо забывать, что он был свидетелем чего-то жуткого, что имело место в ночь 17 июля, что подействовало на него крайне угнетающе. Кроме того, на него давил арест, пребывание под стражей, частые изматывающие допросы. Тем более мы не можем быть уверены в том, что к нему в Уголовном розыске не применялись методы физического и психологического воздействия. Стремление сотрудников белого Уголовного розыска получить от Якимова показания на Кабанова, Ермакова и т. д., могло быть обусловлено как уверенностью в их виновности (показания свидетелей, оперативная информация и т. д.), так и сознательным упрощением следствия, стремлением во что бы то ни стало поскорее его завершить. Соколову приходилось кропотливо вытаскивать из Якимова признания. Но сам Якимов в этих условиях попадал в тяжелое психологическое положение: боясь ответственности за содеянное, измученный допросами Алексеева, он был вынужден на допросе у Соколова вспоминать то, что рассказал Алексееву. А так как большая часть из этих рассказов была им придумана, то Якимов путался, терялся и противоречил самому себе в своих показаниях.

Поведение Якимова довольно убедительно объяснил И. Ф. Плотников: «Якимов, видимо, уже не владел собой <���…> Фамилий русских чекистов-охранников, кроме как Кабанова, он явно не знал. Имен Костоусова и Партина он просто и слышать не мог. Они вошли в его сознание от настойчивых вопросов, их многократной повторяемости. Все эти люди оставались на ВИЗе [1304] Верхне-Исетский завод. , в Американскую гостиницу (облчека), а затем в ДОН их не брали» . [1305] Плотников И.Ф. Указ. соч., с. 223–224.

Так кто же все-таки прибыл вместе с Юровским после его заступления в должность коменданта Дома особого назначения? Показания обвиняемого П. С. Медведева прямо свидетельствуют, что вместе с Юровским прибыло 10 человек «латышей». «В нижнем этаже дома Ипатьева, — показывал он на допросе, — находились латыши из „латышской коммуны“, поселившиеся тут после вступления Юровского в должность коменданта. Было их человек 10. Никого из них я по именам не знаю» . [1306] Гибель Царской Семьи, материалы следствия, с. 161.