Петр Григоренко - В подполье можно встретить только крыс…

– Костю Хорна.

– А может подумать над другой кандидатурой?

– Нет, я уже всех перебрал. Более подходящей кандидатуры нет.

– Ну, а Немировский? Военный инженер. Одну с тобой академию кончал. И к тому же член партии. А что Хорн? Гражданский техник, беспартийный.

– Немировский учился со мной не только в одной академии. На одном факультете. Мы знаем друг друга, как облупленные. Во время учебы дружили. И здесь дружим, хотя он выше меня по званию. Но Немировский не организатор, он человек безвольный – на каждый начальнический чих оглядывается. А Костя организатор. В трудный момент он не остановит работу, не станет искать начальника для получения дозволу. То, что он техник, не помешает ему вести дело. У него строительная практика вдвое больше, чем у Немировского.

– Но нельзя же недооценивать и инженерные и партийные данные.

– Нельзя. Но главное сейчас – организаторские качества. Вот Вы в этом укрепрайоне с первого дня. Сколько времени затрачивалось на создание батрайона, если считать от первого колышка, до полной боевой готовности?

– Много.

– Много? Не меньше трех лет. А было и пять. А мы должны сделать два батальона за три месяца. Мне нужен повседневный организатор. А на инженерные вопросы поставим инженера. Создадим на участке техотдел. Того же Немировского или самого Шалаева поставим во главе. А Хорн пусть организует дело, пусть будет моим подручным в этом деле. Я ведь с себя не снимаю ответственности.

– Но кандидатуру Хорна и Кирилов не одобряет.

– Что значит не одобряет? Если у него есть против него материалы, пусть действует официально, а если я начну считаться с его личными симпатиями и антипатиями, то работать будет некогда. В общем, я твердо настаиваю на Хорне и беру на себя ответственность за него. А нет – отстраните меня от этого дела и поручите Шалаеву. Он окончил ту же, что и я, академию еще раньше Немировского и получил звание военинженера 1-го ранга.

– Ну смотри. Тебе виднее. Мое дело предупредить.

Несколькими днями позже зашел Кирилов. Он проявлял ко мне особое расположение. Заходил довольно часто. На неделе 2-3 раза. Чем это вызывалось, я и до сих пор не могу сказать. Какой-либо особой направленности в разговорах не было. Разговор о том, о сем. Попыток завербовать меня в секретные сотрудники «Смерш'а» тоже не было. Так в чем же дело? Особая симпатия? Желание отвести душу в разговоре с интересным собеседником? Или просто из-за близости расположения наших кабинетов? Или, может, «поиграться» со мной: напоминать своей физией, что «смерть с косой» всегда рядом? Или же, возможно, мне готовилась особая роль, даже выходящая за рамки Минского УР'а: роль эксперта на каком-то готовившемся процессе по «вредительству» в системе УР'ов? Все могу думать, но твердо ничего не знаю кроме того, что относился он ко мне с показной симпатией и откровенностью.

Однажды он пришел в состояние такой удовлетворенности, что это можно было заметить даже по его лицу мертвеца. Усевшись, как обычно без приглашения, к моему столу, он сказал: «У меня для тебя „сюрпризик“ есть. Хочешь послушать?»

– Ну что ж, раз это для меня, то выкладывай. – Кирилов, держа в руках какой-то типографского исполнения документ, начал читать. Документ он держал все время так, чтобы я не мог прочесть в нем что-нибудь сам. С тех пор прошло более 30 лет. К тому же слуховая память у меня значительно хуже зрительной. Поэтому я не могу поручиться за точность формулировок прочитанного мне Кириловым. Не могу даже утверждать, что я ничего не упустил из слышанного. Но я убежден, что оставшееся в памяти ниже излагается точно.

«Новый начальник инженеров Минского Укрепленного района Григоренко Петр Григорьевич», – зачитал Кирилов. Сделал паузу. Затем начал читать мои биографические данные. Они были довольно подробными и фактических ошибок в них я не заметил. После биографических данных снова пауза и – «далее самое интересное. Слушай внимательно.» – Принадлежит к так называемому сталинскому поколению. Идейный. Предан Сталину и его режиму не из желания выслужиться, а по убеждению. К критике в адрес режима относится нетерпимо, но доносов не пишет, а горячо убеждает оппонента в его неправоте. Головокружительное продвижение по службе воспринял как должное и несмотря на отсутствие опыта дело взял в руки твердо и уверенно. Инициативен и решителен. Принимать на себя ответственность не боится. Заметных пороков не обнаружено. Подходов для вербовки нет. Можно попытаться действовать через женщину, хотя надеяться на успех тоже трудно».