Екатерина Мишаненкова: Я — Мэрилин Монро

Впрочем, училась она неплохо, да и в классе совсем уж парией не была, поэтому учёбу в школе имени Эмерсона впоследствии вспоминала как далеко не худший период в своей жизни.

«Я не против сочинять шутки, но не хочу сама быть ею».

Мэрилин Монро рассказывала, что в школе многие называли её Мышкой — такой она была тихой и незаметной.

Учителя о ней отзывались как о приятной, но некоммуникабельной и малоактивной девочке. Одноклассники же в основном её просто не замечали. «В первый год пребывания в Эмерсоновской школе у меня было всего два светло-синих костюмчика, доставшихся на мою долю ещё из приюта для сирот. Тётя Ана расширила их, а то я немного выросла и раздалась, но всё равно они мне не годились… В списке лучше всего одетых девочек я наверняка не фигурировала», — вспоминала потом Мэрилин.

Но замкнутость и скованность Нормы Джин была связана не только с её бедным нарядом. Куда важнее то, что у неё не было опыта завязывания дружеских отношений. Она просто не знала, как можно влиться в коллектив, и поэтому была обречена на одиночество.

Впрочем, несмотря на это, она не чувствовала себя такой несчастной, как раньше. Пусть Ана Лоуэр не смогла дать ей ощущение семьи и не помогла научиться общаться с ровесниками, зато у неё Норма Джин обрела настоящий дом, где чувствовала себя в безопасности.

«Я тоже имею чувства. Я всё ещё человек, Всё, что я хочу — это быть любимой, за саму себя и за мой талант».

В 1939 году в жизни Мэрилин Монро произошла большая перемена — тихая незаметная Норма Джин вдруг стала самой популярной девочкой в классе.

Причина была проста — она стала превращаться из подростка в девочку и резко похорошела. Мэрилин вспоминала, что переворот во взглядах одноклассников произошёл буквально в один момент. Однажды её блузка порвалась, и она одолжила у какой-то девочки свитер. Тот был маловат и очень сильно обтягивал фигуру, оказавшуюся куда более женственной, чем у большинства её ровесниц.

«Пока я шла по классу на своё место, — вспоминала Мэрилин, — все на меня уставились, словно у меня вдруг выросли две головы. Отчасти это так и было. Округлости выступали под облегающим свитером. На перемене полдюжины мальчишек окружили меня. Они шутили и сверлили глазами мой свитер, как будто это была золотая жила. Я уже знала, что у меня довольно большая грудь, но не придавала этому значения. Но она произвела сильное впечатление на моих одноклассников. После школы четверо мальчиков провожали меня домой пешком, везя свои велосипеды. Я была в восторге, но не показывала виду, будто всё это было в порядке вещей».

«Мужчины на меня не смотрят. Они бросают на меня взгляд, но это не то».

С осени 1939 года, когда она впервые осознала себя привлекательной, Норма Джин начала постепенно превращаться в будущую Мэрилин Монро.

Теперь она уже не завидовала тем, кого родители возили в школу на машинах, ведь её по дороге из дому и обратно всегда сопровождали несколько парней, споривших насчёт того, кто понесёт её сумку.

Учиться ей стало неинтересно, зато она стала уделять много внимания своей внешности. На приличный гардероб у неё не было денег, поэтому она купила недорогие мальчишеские брюки, вывернула наизнанку шерстяной жакет и, появившись в таком виде, вновь вызвала в классе сенсацию. «Вдруг всё началось словно бы заново, — с удовольствием вспоминала она потом. — В школу я ходила пешком, и это было настоящее удовольствие. Все мужики сигналили… притормаживали и махали мне рукой, а я тоже махала им. Мир стал вдруг доброжелательным».

Она рано вставала, чтобы успеть нарядиться, причесаться и накраситься (вот тут и пригодились уроки Грейс). В школе болтали, что все перемены она проводит в женском туалете перед зеркалом. Жизнь Нормы Джин отныне была полностью подчинена заботе о красоте.

«Секс-символ — это всего лишь вещь, а я ненавижу быть вещью. Но если уж быть символом, то лучше символом секса, чем чего-либо ещё».

В 1940 году Мэрилин познакомилась с Чаком Мореном, ставшим её первой, ещё почти детской, любовью.

Чак учился в той же школе, был симпатичным, популярным, занимался спортом, считался бунтарём и очень нравился девушкам. Конечно, вчерашняя «мышка» была счастлива, что на неё обратил внимание такой парень. Она ходила с ним на танцы, смеялась над его шутками, позволяла себя немного полапать, однако когда дело заходило слишком далеко — давала серьёзный отпор. «Бедный Чак ничего с этого не имел, — вспоминала потом Мэрилин, — у него только болели ноги, и он тратил силы на борьбу со мной. Но я себе думала так: что ж, у него просто нет права ни на что большее. Кроме того, я в самом деле не больно рвалась к сексу, и в этом, пожалуй, были свои хорошие стороны».