Белфорт Джордан - Волк с Уолл-стрит

Зато капитан Марк предпочел остаться со своей яхтой. Последнее, что я успел увидеть прежде, чем вертолет, сделав последний круг, набрал высоту, была макушка капитана, прыгающая, словно поплавок, между исполинских волн.

В том, чтобы быть спасенным итальянцами, есть свои преимущества. Первым делом в таких случаях они кормят вас до отвала и поят красным вином, а потом тащат танцевать. На борту итальянского эсминца нас всех приняли, словно рок-звезд, решивших оказать честь итальянскому военному флоту. Моряки оказались ребята что надо – очень скоро мы с Робом, перемигнувшись, перестали стесняться и вытащили кваалюд. Слава богу, капитану Марку не дали утонуть – его вытащил из воды подоспевший катер береговой охраны.

Последнее, что я помню, – это как капитан эсминца и Герцогиня волоком тащат меня в лазарет. Уложив меня и заботливо подоткнув одеяло, капитан попытался втолковать мне, что итальянское правительство подняло страшный шум вокруг экспедиции по нашему спасению – хороший пиар, надо признать, – и теперь он к нашим услугам и готов доставить нас в любой пункт средиземноморского побережья, так что выбор за нами. Что касается его самого, то он рекомендовал бы нам отель «Кала-ди-Вольпе». Лучше, по мнению капитана, трудно что-то найти. Подняв оба больших пальца вверх, я охотно согласился.

– Везите… вези мня на Сс…сардинию, – заплетающимся языком попросил я.

Проснулся я уже на Сардинии, эсминец стоял на рейде Порто-Черво. Мы все, восемнадцать человек, столпились на верхней палубе, благоговейно глядя, как толпы сардинцев приветливо машут нам руками с берега. Не меньше дюжины репортеров, операторы, не выпускающие из рук свои тяжеленные камеры, отчаянно толкались, чтобы заснять, как полоумные американцы, вышедшие в море в восьмибалльный шторм, один за другим сходят на берег.

Перед тем как распрощаться с командой эсминца, мы тепло поблагодарили своих спасителей и даже обменялись с ними телефонами. И попросили непременно заезжать в гости, если они когда-нибудь окажутся в Штатах. Я со своей стороны предложил им денег – за их мужество и героизм; к их чести следует сказать, что все как один отказались наотрез. Потрясающие люди, самые настоящие герои – в полном смысле этого слова!

Проталкиваясь через густую толпу сардинцев, я вдруг сообразил, что мы остались без одежды. Причем Герцогиня второй раз подряд. Это нестрашно, утешал я себя, ведь мне в скором времени предстоит получить солидный чек от страхового общества Ллойда, где были застрахованы и яхта, и вертолет. Зарегистрировавшись в отеле, я повел всех по магазинам – не только наших гостей, но и всю команду. Однако все, что нам удалось обнаружить на прилавках, были шорты и купальники – розовые, голубые, желтые, сплошь расшитые серебряными и золотыми блестками. Похоже, нам предстоит расхаживать по Сардинии, сверкая и переливаясь, словно стая попугаев, мрачно подумал я.

Дней через десять таблетки закончились – пора было возвращаться домой. Вот тогда-то мне и пришла в голову безумная идея сложить всю нашу одежду в одну большую коробку и отправить ее в Штаты, чтобы не терять время на таможне. Герцогиня не возражала.

На следующее утро, незадолго до шести, я спустился вниз, чтобы расплатиться по счету. И увидел сумму в 700 000 долларов. Все оказалось даже гораздо лучше, чем я думал, поскольку туда включили и кругленькую сумму в 300 с лишним тысяч за золотой браслет, украшенный изумрудами и рубинами. Кажется, я купил его Герцогине где-то на пятый день нашего пребывания в отеле – после того как уснул, уронив голову в тарелку с шоколадным суфле. Это было самое меньшее, что я мог сделать, чтобы загладить свою вину.

В аэропорту мы битых два часа ждали зафрахтованный нами частный самолет. В конце концов появился щупленький человечек в форме авиакомпании и с сильным акцентом объявил:

– Синьор Бельфор , мне очень жаль, но с вашим самолетом произошла неприятность. В двигатель попала чайка, и самолет был вынужден совершить вынужденную посадку во Франции. Так что ждать бесполезно.

Я онемел. Скажите, с кем-нибудь еще такое могло бы произойти? Вряд ли, решил я. Когда я сообщил об этом Герцогине, она не сказала ни слова. Просто покачала головой и отошла в сторону.

Я попытался позвонить Джанет – договориться, чтобы за нами прислали другой самолет, – но связи не было. В конце концов я решил, что лучше всего попытаться добраться до Англии – по крайней мере, там мы хоть будем понимать, о чем говорят люди вокруг. Оказавшись в Лондоне, я решил, что теперь уж с нами точно ничего не произойдет – до той минуты, как мы уселись на заднее сиденье черного лондонского такси и я вдруг заметил нечто очень странное: улицы были запружены толпой. Собственно говоря, чем ближе мы подъезжали к Гайд-парку, тем плотнее становилась толпа. Я нагнулся к уху нашего водителя – типичного англичанина с типичным для англичанина невыразительным лицом.