Дэвид Шеппард - НА КАКОМ-ТО ДАЛЁКОМ ПЛЯЖЕ (Жизнь и эпоха Брайана Ино)

Нравилось Ино или нет то внимание, которое ему расточала пресса, но он продолжал пленять журналистов, в результате чего Ферри — фронтмен, автор песен и (как ему казалось) определяющая личность группы — был неизбежно вытеснен с переднего плана. В Америке Warner Brothers даже издали ошибочный пресс-релиз, в котором утверждалось, что Ино написал и спел половину номеров на For Your Pleasure . Для Ферри такая ситуация становилась нетерпимой: «действительно был слегка обижен, когда начало казаться, что Брайан отнимает у меня триумф моих песен. Мне на самом деле казалось, что я был руководителем группы — слово «лидер» мне не нравилось — это была настоящая группа , хотя она всегда была по сути дела моим детищем.»

Надеясь сымитировать создание облака тайны — чего в конце 60-х успешно добился герой Ферри Боб Дилан, начав избегать контактов с прессой — Ферри решил прекратить давать интервью. Однако желаемого эффекта достичь не удалось — журналисты спокойно игнорировали Ферри и шли ко всё более интересному и разговорчивому Ино. В то время как Ферри становился намеренно «трудным» в общении и всё более высокомерным (музыкальные газеты реагировали на это переименованием его — в частности — в «Байрона Феррари», «Бирианьи Ферре» и «Мозг Ярость» (Brain Fury)), Ино оставался располагающе доступным — будучи всегда в хорошем настроении, он был даже лучше Ферри. В конце концов уязвлённый Ферри решился на «использование служебного положения в личных целях» и начал подчёркивать свой авторитет «режиссёра» группы. Если раньше он помалкивал об этом, «дипломатично держа всё под контролем», то теперь стал категорически заявлять о том, что Roxy Music — это его замысел и его орудие, и что так было всегда.

Несмотря на то, что он сам был выходцем из художественной школы (а может быть, именно поэтому), Брайан Ферри — подобно другому «подрывнику», ставшему «душой компании», Энди Уорхолу — начал считать уровень коммерческого проникновения барометром художественного успеха. Теперь главными его заботами стали диктат хит-парадов и место Roxy Music на тогдашнем поп-небосводе. К началу 1973 г. сделать Roxy группой, доступной массам, стало его навязчивой идеей. Хитроумные сценические костюмы, обложки пластинок в духе Хельмута Ньютона, даже сатиры на буржуазный стиль жизни и пустое потребительство а-ля Бунюэль теперь становились элементами пронзительной рыночной стратегии.

На самом деле, ещё по крайней мере с прошлой осени Ферри стал подозрительно относиться к «внеклассной» деятельности Ино, и к тому освещению в прессе, которое она получала. Эта ситуация ещё более усугубилась после столь печально неудавшихся американских гастролей в конце 1972 г. Ричард Уильямс из Melody Maker уже превозносил достоинства побочной деятельности Ино с Фриппом, упоминая об этих записях в маленькой, но не совсем незаметной статье о постоянно расширяющихся горизонтах электронного талисмана Roxy. Становившийся всё более угрюмым Ферри имел несколько мучительных встреч с глазу на глаз с Марком Фенуиком — который теперь был не только деловым менеджером, но и его другом и доверенным советчиком — и готовился к откровенному разговору с Ино с тех самых пор, как в начале года колёса самолёта коснулись бетонки аэропорта Хитроу. Признавая, что у Ферри есть повод для недовольства, Фенуик тем не менее посоветовал ему вести себя осторожно — он понимал, что причудливая привлекательность Ино играла центральную роль в том малом успехе, которого группе удалось добиться в США, и что на концертных площадках Ино вообще имеет специфическую ценность. Было решено, что на текущий момент Ино является для Roxy Music плюсом.

К началу лета все эти вопросы приобрели для Ферри некую критическую массу. В июне Roxy должны были возглавлять программу субботнего вечера на Йоркском музыкальном фестивале. Перед самым выступлением Ферри обратился с вопросом о возможной роли в Roxy Music к ещё не достигшему 20-ти лет вундеркинду-виртуозу на клавишах и скрипке Эдди Джобсону. Джобсон — который недавно играл у уважаемых прог-рокеров Curved Air, но на тот момент был свободен — оказался братом университетской подружки сестры Ферри. Ничего не говоря своим товарищам по группе, Ферри пригласил 17-летнего вундеркинда в Йорк, где он, с пропуском за кулисы в руке, затаился среди дорожной команды Roxy и начал внимательно изучать Ино.

По дороге из Лондона Ферри «снял урожай» последних номеров музыкальных газет, большинство которых были полны пылких статей про Ино («Ино становится крупным визуальным феноменом 73-го года», — захлёбывался Джон Ингхем из NME), а по прибытии в Йорк обнаружил, что его общительный соперник даёт приём новой партии заворожённых журналистов. Пока Ферри доходил до белого каления, глядя на всё это, Ино ушёл на дневное представление с Portsmouth Sinfonia — его присутствие гарантировало эффектно неблагозвучному ансамблю самое шумное одобрение публики. Ферри чувствовал себя как в кошмарном сне: куда бы он ни взглянул, везде был Ино — человек, который не написал ни одной песни, о которой стоило бы говорить, и который был в группе только потому, что у него был рабочий магнитофон.