Дэвид Шеппард - НА КАКОМ-ТО ДАЛЁКОМ ПЛЯЖЕ (Жизнь и эпоха Брайана Ино)

Похоже, Ино до сих пор возбуждаем желанием «устанавливать параметры, запускать процесс и смотреть, что получится…».

Солнечным утром в начале марта 2008 г. я опять оказался в ноттинг-хиллской студии Ино. Брайана не было (он был в Дублине, по уши в работе с U2), да и никого не было, кроме дружелюбной студийной бухгалтерши Гразни, и ещё где-то неподалёку (судя по недавно ободранному столбу для заточки когтей) находились студийные кошки Эйнджел и Кофи. Я был приглашён в иновскую берлогу Антеей, чтобы порыться в обширном фотоархиве Брайана — там можно было найти кое-какие снимки для включения в эту книгу. Сама Антея вскоре появилась с коробкой из-под печенья, набитой слайдами, сделанными в 70-х. Я пришёл слишком рано, так что вместо того, чтобы смотреть только что доставленный номер New Scientist, предложенный мне для препровождения времени, я воспользовался возможностью, чтобы тихо осмотреть владения Брайана.

За те семь лет, которые прошли с моего последнего визита, в студии кое-что поменялось. Из неё были изгнаны компьютеры iMac (позже я заметил, что они теперь находятся на огромном антресольном «кладбище» устаревшей цифровой техники), а их место заняли пять колоссальных плазменных экранов, расположенных в виде алтаря. Книжные полки, в своё время чуть не ломившиеся от тяжести, как-то опустели; теперь на них располагалась фаланга толстых папок с надписями на корешках: "Jon Hassell", "Germania", «Заметки по лекциям и книге» (Ино уже какое-то время работает над томом, который будет составлен из его многочисленных лекций; Антея позже намекнула, что ему никак не удаётся превратить обширные стопы записей в читаемый текст — я смог лишь скромно посочувствовать). Там и тут на подставках стояли знакомые гитары. Фотография «Чёрных тузов» перекочевала в туалет.

Можно было сказать, что коэффициент эксцентричности этого места несколько снизился — несмотря на то, что в одном из углов (непонятно, зачем) находился полностью собранный садовый навес. Это привело меня к заключению, что во многих отношениях, студия Брайана — с её плотно упакованными полками всяких приспособлений и коллекциями пустяков-анахронизмов — по сути дела представляет собой один большой роскошный сарай; личное убежище, где человек может предаться своим идиосинкразическим занятиям, не отвлекаемый внешним миром (хотя, конечно, в сараях обычно не бывает бухгалтеров, антресолей и столько свободного пространства, что вполне можно было бы играть в бадминтон). Всё ещё распространённый, утверждаемый прессой образ Ино как отшельника, запертого в стерильной лаборатории амбиентного звука и программирующего музыку для киборгов, никогда не имел особого отношения к реальности; на самом деле он больше похож на человека, что-то упорно (но блаженно) творящего в пристройке в конце сада и время от времени выходящего на свет, чтобы показать миру, что он там строил.

Когда пришла Антея, мы отправились на антресоли, где она позволила мне покопаться во внушительных ящиках с фотографиями — все они аккуратно расположены по десятилетиям и снабжены перекрёстными ссылками: "Roxy", «Ритва Саарикко», "Opal" и т.д. Сама она тем временем стала рыться в пыльной коробке, привезённой из Вудбриджа в 2005 г. после кончины матери Брайана. Там было несколько драгоценных чёрно-белых снимков семьи Ино в 50-е годы — «Кодак»-призраки из ещё одного серого мира. Мне было трудно примирить между собой школьника Брайана с аккуратным косым пробором, с улыбкой сидящего рядом с отцом в солнечном саду в середине прошлого века, и надутую футуристическую фигуру с губами в золотой помаде и в огромных сапогах на платформе, фото которой я только что вытащил из толстой папки, помеченной, разумеется, «70-е». Эти контрастирующие образы говорили очень много — это была живая иллюстрация несовместимости между предсказуемой, застёгнутой на все пуговицы Англией 50-х и возмутительными либеральными 70-ми. Вырасти в Британии в промежуточные тепличные десятилетия значило испытать беспрецедентное ускорение общественных и технологических перемен, которое человек, родившийся в 70-е годы, просто не может себе вообразить. Это непосредственное чувство постоянного порыва вперёд и вверх, наверное, и есть ключ к пониманию того, откуда у Брайана Ино берутся силы — а ведь он уже вошёл в седьмое десятилетие беспрестанного поступательного движения.