Марианна Басина - В садах Лицея. На брегах Невы

Кроме Давида Ивановича де Будри, все лицейские профессора были людьми молодыми, не достигшими еще тридцатилетнего возраста. Но образование получили они основательное. Трое — Куницын, Кайданов и Карцев — окончили Петербургский педагогический институт и, как особо отличившиеся, посланы были для усовершенствования за границу. Там, в Геттингене, Йене, Париже, слушали они лекции европейских знаменитостей, а когда возвратились в Россию, зачислили их профессорами в Лицей.

Первый биограф Пушкина Павел Васильевич Анненков писал о Куницыне, Кайданове, Карцеве и Кошанском: «Можно сказать без всякого преувеличения, что все эти лица должны были считаться передовыми людьми эпохи на учебном поприще. Ни за ними, ни около них мы не видим, в 1811 году, ни одного русского имени, которое бы имело более прав на звание образцового преподавателя, чем эти, тогда еще молодые имена».

Русские педагоги, а не иностранцы преподавали в Лицее главные науки. Это было новшество, и новшество немалое…

«Пушкин охотнее всех других классов занимался в классе Куницына», — рассказывал Пущин.

Александр Петрович Куницын был самым выдающимся и талантливым из лицейских профессоров. Умный, красноречивый, образованный, он держался с достоинством, не заискивал перед начальством. Как-то воспитанник Илличевский нарисовал карикатуру: лицейские профессора ищут милости у графа Разумовского. Нарисован здесь и Куницын. Он стоит в стороне, повернулся к министру спиной и смотрит не на него, а в противоположную сторону.

На протяжении шести лет Куницын преподавал в Лицее те науки, из которых воспитанники узнавали о «должностях» (обязанностях) человека и гражданина. Это были логика, психология, нравственность, право естественное частное, право естественное публичное, право народное, право гражданское русское, право публичное русское, право римское финансы.

Куницын не случайно преподавал так много «прав», то есть юридических наук. Ведь чтобы перестраивать Россию, изменять законы, воспитанники должны были эти законы знать.

Курс «нравственных наук» начинался с логики.

Двенадцатилетний Александр Пушкин логику не жаловал. Ему казались смешными и странными все эти силлогизмы, фигуры, модусы.

«Я логики, право, не понимаю», — заявлял он товарищам.

Он не слишком старался, но учился успешно.

«Хорошие успехи. Не прилежен. Весьма понятен (то есть понятлив)» — так записал в ведомости об успехах Пушкина по логике профессор Куницын.

Логику сменили другие «нравственные науки».

Живо, образно, со множеством примеров рассказывал молодой профессор о том, что такое человеческое общество, о разных образах правления, об обязанностях правителей и правительств, о решающей роли народа в выборе образа правления и установлении законов.

Большинство воспитанников записывало лекции. «Первому писцу лицейскому» — Горчакову — товарищи подбрасывали насмешливые записочки: «О суета сует и всяческая суета, — о, когда выпадет перо из рук твоих, первый писец лицейский! — Глаза потеряешь, увы! тогда что будет с тобой!»

Пушкин мало что записывал. Он наделен был удивительной памятью, сообразительностью, понятливостью. С виду рассеянный и невнимательный, он усваивал из лекций гораздо больше тех, кто неутомимо строчил и строчил.

Куницын рассказывал, Пушкин слушал.

«Люди, вступая в общество, — говорил Куницын, — желают свободы и благосостояния, а не рабства и нищеты».

Пушкин понимал: речь идет не о людях вообще, а в первую очередь о крепостных крестьянах, о тех, кто обречен в России на нищету и рабство.

Куницын «на кафедре беспрепятственно говорил против рабства и за свободу»…

Многое понял Пушкин из лекций Куницына. Поэтому с таким восторгом вспоминал он его:

Профессора Кошанского, который преподавал российскую словесность и латинский язык, Пушкин вспоминал не столь восторженно, хотя тот был неплохим педагогом. Несмотря на свою молодость (в 1811 году Кошанскому исполнилось двадцать шесть лет), он до Лицея преподавал уже в Москве в университетском Благородном пансионе. Был он широко образован, знал не только древние, но и новые языки, имел уже ученую степень доктора философии и свободных искусств. Не ограничиваясь преподаванием, он сотрудничал в журналах, печатал статьи, переводы, свои стихи. Издал несколько учебников и прекрасную хрестоматию «Цветы греческой поэзии». Уже служа в Лицее, написал латинскую грамматику, перевел и напечатал огромную «Ручную книгу древней классической словесности», басни Федра [2] Федр — древнегреческий баснописец. ,Корнелия Непота [3] Непо́т — древнеримский историк и писатель. , — всем этим пользовались его ученики.