Иван Леонтьев-Щеглов - Три мгновения

а потом критиковал его за недостатки как идейного, так и художественного порядка, признавая, что он «забыт», но все же даже в начале нового XX века не переставал призывать его не обижать своего «дарования, которое как-никак все же от бога», быть свободным, вырваться «на волю» от «гг. Буренин и Ко», поставив себя в независимое положение от печатавшего его «Нового времени». [6] Там же, 1981. Т. 10. С. 166; 1982. Т. 11. С. 303.

Несомненный историко-литературный интерес представляет и все связанное в творческом и эпистолярном наследии Щеглова с именем Достоевского, которое возникает под его пером в последнюю, наиболее тяжелую пору его жизни. Хорошо знавший Щеглова в эти годы историк литературы А. А. Измайлов в своем «литературно-критическом очерке» о нем «Трагедия тоскующего юмориста», предпосланном посмертно вышедшей книге Щеглова «Народ и театр» [7] Щеглов И. Народ и театр, СПб, 1911. С. XV. , так отзывался о ее авторе: «По своему личному облику И. Л. Щеглов был красивым воплощением старого писательского типа. Все для него было в литературе, ничего вне ее. Среди имен старых мастеров слова, которых он вообще благоговейно чтил, были два, которые являлись для него святыней. Это были Гоголь и Пушкин». И далее, рассказывая о проведенных в нищете и болезнях годах постепенного угасания Щеглова, Измайлов писал: «Как грустно было подумать, что это не кто иной, как он, чеховский „милый Жан“, тот самый человек, что молоденьким офицером дружил с Надсоном, жил вместе с ним, носился его талантом. Тот, что написал, заражая смехом партеры и райки, „Дачного мужа“, „В горах Кавказа“ и десятки других беззаботно веселых пьесок? <���…> От прошлого осталась только ласковая привязчивая душа да смертная, всепокрывающая и все остальное устраняющая любовь к литературе <���…> Щеглов смеялся и в последних своих книжках <���…> Но это был уже печальный смех. В душе уже выгорели всякая радость, всякое веселье <���…> Оторванность его от кружков, делающих погоду в литературе, молчание обозревателей, материальная нужда, 55 лет за плечами, горечь сознания карьеры, обещавшей многое и давшей пустяки, — все это угнетало Щеглова». [8] Там же. С. XVII–XIX.

Именно к этому времени относятся воспоминания Леонтьева-Щеглова о Достоевском, которым предшествовало знакомство его с А. Г. Достоевской и несколько лет дружеского общения с вдовой писателя. Воспоминания Щеглова о великом современнике его юности были написаны к дню 30-летия со дня смерти Достоевского, опубликованы 28 января 1911 г. в «Биржевых ведомостях» и больше нигде не воспроизводились. Авторизованная (с правкой и подписью: «Ив. Щеглов») машинопись их хранится в рукописном отделении Пушкинского Дома в составе общей подборки воспоминаний его о писателях. [9] См.; ИРЛИ, № 1359. Большую часть этих воспоминаний, в том числе и о Достоевском, судя по оставшемуся в творческом архиве Щеглова проекту «Полного собрания сочинений Ивана Щеглова в двадцати томах», он хотел включить в 17-й том этого собрания, озаглавленный «Воспоминания и отрывки. Дорогие тени». В первом варианте проекта с датой «1910. Декабрь» в перечне содержания этого тома «Достоевский» еше не значится, он предстает в «Последней редакции» проекта, составленной в феврале-мае 1911 г. (после публикации воспоминаний о Достоевском и до смерти Щеглова 4 июня 1911 г.), среди следующих писательских имен: «… 2) Кавелин. 3) Тургенев. 4) Толстой. 5) Достоевский. 6) Некрасов. 7) Плещеев. 8) Гаршин. 9) Надсон. 10) Чехов». [10] ИРЛИ, № 1354, л. 1–5 и отдельно л. 4 об. Под мемуары (литературные, исторические, театральные и пр.) в собрании отведено три тома (17-й, 18-й и 19-й), но они не исчерпывают всего имевшегося у Щеглова в этом жанре: в них, как и в собрание сочинений в целом, несмотря на то что оно названо «Полным», должно было войти далеко не все написанное Щегловым, особенно по части публицистики, критики, работ о театре (см., например, не лишенную интереса для изучения литературной эпохи зафиксированную им самим в одной из записных книжек его «Библиографию» 1904–1911 гг.: ИРЛИ, № 1435). В задуманном тогда еще отдельном издании «Дорогие тени. (Воспоминания и отрывки)», план которого тоже сохранился, приведенный ряд пополнил «Щедрин». [11] См.: ИРЛИ, № 1354, л. 15.

В воспоминаниях Щеглова о Достоевском не содержится каких-либо новых сведений — они посвящены одной случайной встрече в юности и впечатлениям от чтений Достоевского 16 марта 1879 г. на вечере в пользу Литературного фонда в зале Благородного собрания и днем 19 октября 1880 г. (у Щеглова ошибка памяти; «ранней весной») по поводу Лицейской годовщины в зале Городского кредитного общества также в пользу Литературного фонда. Об этих выступлениях Достоевского известны свидетельства и других его слушателей, но воспоминания Щеглова наиболее полно отражают их, написаны как бы на едином художественном дыхании и являются, по словам близкого к Щеглову «последние четыре года его жизни» молодого тогда писателя Р. К. Устьмедведицкого (Р. К. Кумова), одной из «свеч», которые «в храме русской литературы» этот «незримый старичок-сторож <���…> аккуратно по великой любви каждый день ставил», сметая «пыль», храня «самые малые предания…». [12] Устьмедведицкий Р. К. Подвижник слова (Воспоминания об Иване Леонтьевиче Леонтьеве-Щеглове) // Ист. вестн. 1913. № 12. С. 1033–1038.

Читать дальше