Владимир Стасов - Франсиско Гойя

Но вот любопытный факт. Хотя Гойя был единственным испанским художником того времени, отличавшимся оригинальностью и не подчинявшимся влиянию Менгса, однако он в эту эпоху вовсе не гнушался им и примкнул к его кружку, так что даже по заказу Менгса написал большую картину для вновь выстроенной в Мадриде церкви св. Франсиско эль Гранде, где работы были поручены наблюдению Менгса. Картина Гойи, несмотря на то, что не отличалась особенными достоинствами, всем очень понравилась и больше всех королю. Мудрено объяснить такие отношения Гойи к Менгсу, так как мы слишком недостаточно знаем факты из этой эпохи жизни Гойи. Но всего вероятнее то, что Гойя тогда еще не достиг полной самостоятельности мысли и характера, а все еще до известной степени покорялся существующим фактам и авторитетам. Впрочем, несомненно большую роль во всем этом играли его близкие отношения к живописцу Байё, который и отрекомендовал его Менгсу.

Граф Флорида-Бланка, министр Карла III, очень усиленно заботился о процветании и развитии промышленности в Испании. Благодаря ему в конце царствования Карла III стала, между прочим, расширяться и преуспевать королевская ковровая фабрика, находившаяся около Мадрида и известная под названием «фабрики св. Варвары». В Испании издавна было в обычае украшать коврами стены дворцов, вывешивать ковры на балконы, на перила лестниц, укладывать ими улицы там, где должны пройти королевские особы во время процессии. Карл III поручил Менгсу составить картоны для фабрики св. Варвары. Имелось в виду декорировать целый дворец в окрестностях Мадрида. Большую часть этих картонов Менгс передал Гойе, которого уважал каким-то чудом, вопреки своим художественным понятиям, предоставив ему полную свободу в выборе сюжетов.

Гойя вдруг явился здесь новатором. С необычайною смелостью отказавшись от традиций того времени, он заменил мифологию изображения разных героев и богов, которыми до той поры украшались дворцовые стены в Испании, как и во всей Европе, сюжетами, взятыми из непосредственно окружавшей его народной жизни. Он написал тут сцены народных увеселений и забав, разные игры, пляски, уличные сцены, приключения, праздники, охоты, рыбные ловли и т. д. Картины эти, числом 38, долгое время хранившиеся в мадридском дворце, переданы в 1869 году, по распоряжению республиканского правительства, в музей Прадо. Нововведение Гойи имело большой успех и положило первое основание его славе, как национального бытового живописца. Имя его тогда же стало; пользоваться популярностью в Испании и сделалось особенно известно по этой серии больших картонов.

В 1780 году Гойя был избран членом Академии художеств св. Фернанда. Ему было тогда всего 34 года. Художественные произведения, доставившие ему кресло академика, были следующие: «Христос на кресте» в церкви св. Франциска «Проповедь св. Франциска на горе» в той же церкви; серия картонов для ковровой фабрики св. Варвары, о которых мы только что говорили; наконец, значительное число разных бытовых картин и особенно несколько исторических портретов очень крупных размеров.

Первая большая работа Гойи, после назначения его академиком, была — расписание фресками одного из куполов соборного храма божией матери дель Пилар в Сарагоссе. Церковь эта отделывалась тогда заново, и вся работа по части живописи была поручена соборным капитулом живописцу Байё, который призвал к участию в работах своего родственника Гойю и еще других художников. Здесь Гойя принужден был испытать много неприятностей, так как его эскизы не понравились церковному начальству, и ему пришлось изменять их и подвергать одобрению. Байё, а это сильно кололо его самолюбие.

Мало-помалу, однакоже, слава Гойи стала разрастаться; вскоре он занял первое место среди мадридских живописцев и сделался общим любимцем. Старик Карл III, страстный любитель охоты, пожелал, чтобы Гойя написал с него портрет в охотничьем костюме. Было совершенно противно испанским придворным обычаям, чтобы портрет короля писал с натуры не «официальный придворный живописец». Но 37-летний Гойя. оригинальный, даровитый и блестящий, получил доступ ко двору через графа Флорида-Бланка и здесь имел большой успех.

До тех пор Гойя вращался в совершенно иной среде. Он увлекался народными нравами и обычаями, часто смешивался с толпой, участвовал во всех ее празднествах и забавах, сам танцовал и управлял танцами простолюдинов на берегу Мансанареса, распевал песни с погонщиками мулов, наблюдая то тут, то там живописную позу, жест, движение и вникая во внутренний смысл народных обычаев. Его беспрестанно видали на базарах, на площадях, среди народных празднеств и сборищ толпы, и вскоре живописца Гойю стал знать всякий последний рабочий и обитатель мадридских предместий. В 1788 году, по смерти Карла III, вступил на испанский престол сын его, Карл IV. С новым царствованием жизнь при дворе совершенно изменилась. Суровый ханжа Карл III налагал на всех окружающих узы лицемерия и воздержания, притворной чистоты нравов и наружной скромности. Когда же вступил в управление государством король-добряк, до бесконечности слабый и беспечный, и королева, известная своею распущенностью и циническою безнравственностью, двор принял совершенно другой облик. В высшем обществе прорвались наружу бешеная страсть к удовольствиям, полная распущенность нравов и необузданная роскошь.