Джеми Доран - Гагарин. Человек и легенда

Алексей и Анна Гагарины, оставшиеся в своей деревне, были уверены, что их старшие дети погибли. Алексея, никогда не отличавшегося богатырским здоровьем, подкосили горе и голод, к тому же он получил серьезные травмы — немцы жестоко избили его, когда он отказался на них работать. Остаток войны Алексей провел в полевом госпитале, сначала в качестве пациента, затем — как санитар. Анна тоже пробыла там какое-то время — после того как немецкий сержант Бруно полоснул ее косой, оставив глубокую рану на левой ноге; Юрий яростно защищал мать — отгонял Бруно, бросая немцу в глаза комья грязи.

В конце концов немцев выбили из Клушина. Это произошло 9 марта 1944 года. Алексей, хромой, но непокорный, показывал наступающим русским войскам, где фашисты, в спешке отступая, заложили мины на асфальтовых и проселочных дорогах. Анна оправилась от ранения и изо всех сил заботилась о Борисе и Юрии, хотя под рукой не было практически никакой еды. Лишь ближе к концу сорок пятого она узнала, что Валентин и Зоя живы. Наконец ее повзрослевшие дети вернулись домой.

Лидия Обухова, писательница, хорошо знавшая Гагариных в 60-е годы, в 1978 году вспоминала: «Война, оккупация, страшный немецкий постой в гагаринской избе, казалось, способны были исковеркать, навеки принизить детские души. Но отец и мать и тут не сфальшивили ни в чем. Они переносили несчастье стойко. Ни одной черты приспособленчества, угодливости перед врагом не проявилось в них. А следовательно, не было этого и в детях… Когда оккупанты угнали на работы в Германию деревенскую молодежь, в том числе Валентина и Зою, девушку совсем юную, пятнадцатилетнюю, полную привлекательности — такую трагически беззащитную перед превратностями, которые могли постигнуть ее на чужбине! — мать почернела от горя. Она плакала так безудержно, что муж взмолился: „У нас осталось еще двое маленьких сыновей. Ты им нужна!“»2

После войны Гагарины переехали в близлежащий город Гжатск и выстроили там новый дом, используя балки и кровлю своего старого домика. Получилось весьма скромное жилище — кухня да две комнаты. Конечно, после войны жизнь была тяжелая. От Бреста до Москвы немцы всё разрушили, весь скот угнали, дома все были в развалинах. Зоя вспоминала, что в их селе всего два дома осталось. Жители Гжатска построили школу; директором и учительницей вызвалась быть молодая женщина по имени Елена Александровна, старавшаяся сделать для своих учеников все что могла — без мела, без нормальной доски, без учебников. Юрий и Борис учились читать по старому руководству для бойцов Красной армии, оставшемуся после отступающих частей. А на уроках географии они изучали военные карты, извлеченные из полусгоревших кабин армейских грузовиков и танков.

Елена Александровна недолго работала в школе одна. В 1946 году к ней присоединился Лев Михайлович Беспалов: он преподавал математику и физику. Так в жизни Юрия появился, в сущности, второй отец. В беседе с австралийским журналистом в 1961 году Юрий отзывается о Беспалове так: «Он был настоящий волшебник. К примеру, он наполнял бутылку водой, закрывал ее, выносил на мороз, и вода превращалась в лед, расширялась и взрывала бутылку, раздавался громкий хлопок, нам это очень нравилось. А еще Беспалов умел заставлять булавки плавать по воде и получал электричество, расчесывая волосы»3. Возможно, самым привлекательным в учителе была выцветшая летчицкая гимнастерка. Дело в том, что среди хаоса и ужаса военных лет Юрий однажды увидел нечто удивительное, волшебное. Потом это нечто разобрали и увезли, но воспоминание о чуде осталось. Этим чудом был самолет.

Как-то в небе над Клушином разгорелся воздушный бой между двумя советскими истребителями Як и ЛаГГ и двумя немецкими «мессершмиттами». Перевес оказался на стороне фашистов. Подбитый Як упал на болотистый луг в полукилометре от деревни. При ударе одна из стоек шасси погнулась, а винт совершенно искорежило. Земля оказалась мягкой, что скомпенсировало неудачную посадку. Пилот уцелел, но сильно поранил ногу. Тут же к нему подбежала целая толпа местных жителей. Ногу перевязали, а потом дали летчику попить молока и покормили солониной.

Спустя какое-то время рядом с селом на клеверное поле с более твердой поверхностью благополучно опустился другой русский самолет — поликарповский По-2. Летчики прозвали эти аппараты «кукурузниками», потому что их легкая фанерная конструкция позволяла садиться на неровных полях. На сей раз самолет выполнял не только спасательную операцию: члену экипажа По-2 следовало узнать о здоровье пилота сбитого Яка и удостовериться, что сам истребитель не попал в руки врага, и при необходимости — уничтожить упавший самолет.