Андрей Рытов - Рыцари пятого океана

В подготовительный период Карпатской операции ни на один день не прекращалась массово-политическая работа. Командующий 4-м Украинским фронтом генерал армии Петров в беседе с Ждановым и со мной посоветовал напомнить личному составу о знаменитом походе русских чудо-богатырей через Альпы, о прорыве немецкой обороны в Карпатах и выходе в Венгерскую долину в 1916 году.

- Разумеется,-говорил он,-теперешнюю оборону немцев не сравнишь с той, что была в прошлом. Они создали тут гранитный железобетонный пояс, обильно насыщенный огневыми точками. Так что артиллерия и танки не сразу могут пройти. Для вас же, летчиков, таких преград не существует.

Встреча с командующим фронтом произошла в районе Станислава на командном пункте. Моросил дождь, из долин тянуло пронизывающим холодом. Иван Ефимович сидел за столом в меховой безрукавке и внимательно разглядывал нас через стекла своего пенсне. Гордо поднятая голова его время от времени подергивалась: видимо, давало о себе знать прежнее ранение. Говорил он несколько в нос, растягивая слова, и редко когда не смотрел на собеседника:

- Значит, вы были на правом фланге 1-го Украинского?

- Так точно, - подтвердил Жданов.

- Ну а теперь будете на левом.

Петров кивнул головой, поднялся, неторопливо подошел к карте, закрывавшей собой чуть ли не полстены.

- На правом было легче, - сказал он. - Правый фланг и центр продолжают наступление. А левый, как видите, уперся в Карпаты, отстал и тормозит продвижение других войск. Он занимает, как видите, самостоятельное оперативное направление и потому выделен в особый, 4-й Украинский фронт, который мы и имеем честь представлять.

Командующий отошел от карты, развязал тесьму скрученного на столе рулона, развернул крупномасштабную карту Карпат и прилегающих к ним районов.

- Карпаты не простая горушка, - сказал он. - Это цепь. хребтов, простирающихся в глубину более чем на сто километров. Видите, сколько долин и горных рек! Карпаты - серьезная преграда. И тут авиация должна сыграть большую роль.

Петров понимал толк в авиации и по достоинству ценил ее. Он, например, сам лично ставил задачи воздушным разведчикам и выслушивал их доклады. Однажды мы представили ему на утверждение план одной из частных операций. Петров внимательно просмотрел его, кое-что подчеркнул, а потом дал совет, с которым нельзя было не согласиться.

- Надо же! - одобрительно заметил потом Жданов.-- Размах фронта огромный, забот у командующего побольше, чем у нас, а он все же нашел время спокойно разобраться в наших делах.

Под стать командующему был и начальник политуправления фронта Михаил Михайлович Пронин. Судьба второй раз за время войны свела нас вместе и больше уж не разлучала до Дня Победы. Я научился у него многому, и прежде всего принципиальности в решении вопросов, партийной оценке событий и фактов. Пронин, так же как и Петров, вникал в детали любого дела, которое предстояло решать, взвешивал его во взаимосвязи с другими событиями и такой обстоятельностью подкупал каждого, кто соприкасался с ним по работе.

Член Военного совета фронта Лев Захарович Мехлис жил несколько поодаль. Честно говоря, я еще не совсем избавился от предубеждения к этому человеку, которое сложилось у меня еще по возвращении из Китая. Тогда я целую неделю ждал его приема.

Жданов и я зашли к нему. Он встал, поздоровался и сразу же задал несколько вопросов:

- Как вы, летчики, будете отыскивать цели в горах? Как отличите свои войска от войск противника? Где намерены расположить командный пункт? - И, не дожидаясь ответа, заявил: - Имейте в виду: ударите по своим - будем спрашивать с вас, и только с вас.

Разговаривал Мехлис лаконично, мысль свою выражал предельно ясно. Обращаясь ко мне, он сказал:

- Помните, я должен всегда знать, чем живет ваша армия, как прошел день, какие успехи, какие недостатки выявились, что думаете делать завтра.

Однажды в минуту откровенности он признался:

- Не могу спать спокойно, пока не узнаю подробно обстановку.

Он жил как бы вне времени, для него не существовало ни дня, ни ночи. Мехлису ничего не стоило в час ночи позвонить и сказать: "Приезжайте, нужно поговорить о деле", хотя я в это время находился где-либо в шестидесяти километрах от штаба фронта. Правда, по пустякам, ради каприза он никогда никого не вызывал.

По многим вопросам он обращался лично к Сталину. Его разговоры с Верховным Главнокомандующим отличались смелостью суждений. Он не просто комментировал обстановку, а высказывал свои конкретные предложения. Доклады Мехлиса отличались широтой охвата событий, концентрировались на узловых вопросах. Нам, политработникам, было чему у него поучиться.